Женщина едва заметно сникла. Прикусила губу, опустив вниз умоляющий взгляд...
Орин нужна была помощь этого человека. Смертельно нужна. Потому что если он откажется ― весь план полетит в пропасть.
― Я не требую. Я прошу. Ман...
― Вот только не надо использовать на мне эти женские уловки, девочка! Будто я тебя не знаю! ― хлопнул ладонью по столу библиотекарь.
― Ман...
― Дай подумать.
Орин послушно замолчала. Она слишком хорошо знала этого человека, чтобы пытаться спорить и уговаривать дальше. Помогать или нет, он решит сам.
Главное ― она сумела заставить его задуматься над предложением. И теперь остается только ждать.
Где-то за стеной прошелестели шаги кого-то из слуг, с полигона доносились крики тренирующихся воинов, а в сухом воздухе библиотеки все так же кружили пылинки. Ман молча смотрел в стену, едва заметно постукивая пальцами по столу. Орин ждала.
Наконец старик кивнул.
― Хорошо, девочка. Я помогу тебе.
― Спасибо. ― поклон получился неожиданно глубоким ― слишком глубоким для женщины ее положения ― но Орин была слишком благодарна этому мужчине. За все.
― Вот только не надо. Это не потому, что ты просила ― сама решила выйти замуж за этого слизняка, сама и разбирайся. Просто мне в самом деле нравится мальчик. Жаль будет, если умрет так глупо.
Орин кивнула.
― А теперь рассказывай, что хочешь делать. И что хочешь, чтобы сделал я.
***
В свои комнаты жена наследника вернулась только через несколько часов и совершенно вымотанной. Дотошный бывший воин вытащил из нее все до мелочи, обложил план последними словами и, ничуть не стесняясь, высказался об уме его составителей. Впрочем, недовольное: “Для заготовки ― годится”, ― искупало все.
Потом были несколько часов обсуждений, споров и правок. И пусть после всего этого Орин чувствовала себя выжатой тряпкой, дело того стоило.
Теперь она была почти уверена ― у них получится.
Не может не получится.
Глава тридцать восьмая
Глава 38
На следующее утро обитательницы женского крыла встали очень рано. А стоило забрезжить рассвету, как они, с закрытыми лицами и в строгих, официальных одеяниях, принялись обходить поместье.
Не в поисках каких-то недостатков или неисправностей, нет. Госпожа Орин с подругами молились духам. И пусть в этом месте не было ни дзинтаи, ни полноценного алтаря, зато было около двух десятков маленьких, так называемых “домашних”. И стояли они везде ― от задымленной кухни и личных комнат слуг, до кабинета хозяина поместья.
Жена первого наследника с подругами обошла их все. И на каждом оставила подношение ― искусно вышитый мешочек с ароматными травами. Вообще-то, раньше госпожа не делала ничего подобного, но на сей раз даже самые заклятые сплетники только осуждающе покачивали головами, причем вовсе не в сторону Орин. О том, что господин сошел с ума и отправил в женское крыло охрану, знали все, как и о том, что его жена попыталась это оспорить ― и вылетела из кабинета вся в слезах.
Неудивительно, что бедная госпожа, не дождавшись заступничества от мужа, просит его у духов. У этих мужчин нет ни капли такта и сострадания ― вон, ходят по пятам, смотрят колючими взглядами... охрана, называется! Хоть бы постеснялись!
И что нашло на господина Данару?
Нет, прямо этого никто не говорил, но шепотки слуг и их сочувственные взгляды трудно было не заметить. Госпожу Орин в поместье уважали за безупречное поведение, постоянное спокойствие и мягкость характера. И никто не посмел отказать ей в доступе даже к личному алтарю ― наоборот, помогали с радостью.
Орин улыбалась, благодарила и дарила духам очередное подношение. И, как всегда, казалась совершенно спокойной ― разве что пальцы чуть подрагивали, а напряжение ее подруг было видно невооруженным взглядом.
На обход алтарей и молитвы ушел весь день. А на следующий госпожа Орин слегла ― слуги шептались, что происходящее стало для нее слишком большим потрясением. Бедная госпожа, какое бесчестье!
Сама же Орин, мучаясь от диких головных болей и непроходящей тошноты, была почти счастлива. План вступил в первую фазу, а болезнь отведет от нее любые подозрения. Да и посещение алтарей было как раз кстати ― Данару своей выходкой дал великолепный повод.
Духи же... духи простят. Им редко бывает дело до земного ― они ценят скорее вложенные в дар усилия и искренность чувств. Но в своем желании помочь Саану Орин была искренна, и ароматические мешочки наполняла собственными руками, не подпустив никого. Это была ее плата за допущенное святотатство.