То же самое происходит сегодня в японском риндзай-дзэн. Только тот, кто получил истинное знание от учителя, сам достоин называться учителем. И учитель, и ученик могут быть монахами, священниками или мирянами — это не важно, лишь бы передавалась истина. В Японии учитель называется роси, или старый наставник. Только такой учитель может называться мастером дзэн.
В наши дни настоящий роси, или мастер, ведет своих учеников к пробуждению, давая им коаны и читая особые проповеди — тэйсё. Монахи, священники и миряне, которые изучали и практиковали дзэн не путем передачи знаний, не считаются настоящими роси и никогда не называются мастерами. Они, как правило, пишут о дзэн и читают проповеди, но не имеют права задавать коаны своим слушателям и последователям. И те, кто читает и слушает их, понимают, что знание это неполное. В современной Японии все мужчины и женщины, стремящиеся постичь дзэн по-настоящему, занимаются под руководством роси, или учителя, получившего свои знания путем передачи.
Как я уже сказала, ученик может быть монахом и готовиться со временем стать храмовым священником и даже мастером дзэн; но он может быть и мирянином, которому необходим личный религиозный опыт. Конечно, и в самих процедурах обучения, и в их деталях наблюдается некоторая разница, но изучение теории и практики дзэн одинаково для всех. Могу добавить, что и сегодня, как и на протяжении всех долгих столетий истории дзэн, не всякий, чье понимание Дхармы удостоверено наставником, становится роси, или мастером дзэн. Некоторым ученикам, даже достигшим истинного просветления, недостает умения, чтобы обучать других. В дзэнской практике получение разрешения задавать коаны есть первый шаг к признанию, но все же за учителем остается право окончательного решения. Мастер может удостоверить знания многих учеников, но далеко не все из них получат право называться роси.
Как сегодня изучают и практикуют дзэн? Желающий сделать это обращается к тому дзэнскому наставнику, которого он глубоко уважает, в которого он верит и к которому искренне привязан. Вежливо и почтительно человек просит разрешения быть принятым в число учеников. Если роси дает согласие, новичок переходит под покровительство главного монаха или старшего ученика, для того чтобы обучиться дзадзэн, или практике медитации. Он учится правильно сидеть, дышать и овладевает приемами медитации.
Получив эти первоначальные знания, новообращенный начинает ежедневные самостоятельные занятия дома или в группе других учеников, которые встречаются в определенные часы и изучают дзадзэн. Когда главный монах или старший ученик решит, что новенький научился «хорошо сидеть», т. е. умеет долго задерживаться в правильной позе и концентрировать внимание, он сообщает роси о том, что этот человек готов к изучению коанов.
Затем ученик идет к роси, и во время частной беседы, называемой сандзэн и проводимой по строгим и предписанным правилам, мастер дает ему коан для последующего изучения. Предполагается, что теперь через определенные промежутки времени ученик должен приходить к мастеру и выражать свое понимание внутреннего значения, или содержания, коана, над которым он непрестанно медитирует. Когда же ученик достигает правильного проникновения в коан, мастер, желая проверить глубину понимания, просит его найти слово или фразу — предпочтительнее из какой-нибудь старой китайской пословицы, поговорки или стихотворения, — выражающие суть коана. Такие слова или фразы называются по-японски дзякуго. Мне трудно дать точный перевод этого понятия. Вернее всего было бы назвать дзякуго «вставными стихами» (capping verse). Если ученик нашел правильный ответ, который имеется почти для каждого коана, он получает следующую задачу для медитации. И так час за часом, год за годом ученик разбирает один коан за другим. Постоянное наблюдение учителя за ходом обучения помогает ученику избавиться от ошибочных взглядов, потому что для разрешения коана он должен дать классически правильный ответ. Никакой другой ответ учитель не примет. Несомненно, именно из-за того, что дзэн применяет такой метод обучения, эта религия сохранила чистоту горного потока, хотя за долгие века ее толковали множество учителей.
Поскольку каждый коан раскрывает ту или иную грань Истины, как она понимается в дзэн-буддизме, понемногу ученики начинают постигать всю доктрину дзэн в целом, т. е. Это, о котором я уже говорила, и его относительные, проявленные аспекты. Учение дзэн специально не зафиксировано письменным или устным образом, но посредством долгой и интенсивной медитации над серией коанов открываются все более глубокие и глубокие уровни интуитивного ума ученика, уровни, на которых это несказанное учение осознается как истина. Ведь мастер дзэн на самом деле ничему не учит своих учеников. Он ведет их таким образом, что ученик находит все, что желает узнать, внутри самого себя. Как утверждает старая китайская пословица, «сокровища не попадают в дом через ворота». Клад Истины лежит в самой глубине разума каждого из нас; ее можно пробудить, открыть или постичь, только прилагая свои собственные усилия.
Вы, наверное, удивлены, почему я до сих пор не упомянула слово сатори. Боюсь, это слово пострадало от плохого обращения с ним столь же сильно, как и слово «дзэн», и то, что оно означает и подразумевает, во многом стало сейчас непонятным. Недавно я беседовала с одним гостем из Америки, который считал себя знатоком дзэн, и слово «сатори» было произнесено им несчетное число раз. Делясь впечатлениями со своим старым наставником, Гото-роси, я заметила: «Я изучаю дзэн вот уже почти тридцать лет, сменила за это время трех учителей и не помню, чтобы кто-нибудь из них хоть раз сказал слово „сатори“». «Да, — ответил мне роси, — и от меня ты тоже вряд ли его слышала».[7]
Китайский иероглиф «сатори» составлен из двух других, обозначающих «разум» и «я». Когда разум и «я» объединяются в одно целое, происходит сатори. И на самом деле, разгадка любого коана представляет собой сатори. Ведь без слияния с коаном, без достижения такого состояния разума, которое выражено в коане, невозможно его разрешить. Конечно, бывает, что состояние сатори переживается и без медитации над содержанием коана и что его могут испытывать даже люди, не изучающие дзэн. Но любое сатори есть прежде всего результат серьезного размышления над какой-либо важной проблемой. Что касается дзэнских учеников, это состояние редко возникает у них во время медитации; чаще всего оно появляется совершенно неожиданно.
Существуют, однако, разные степени сатори. Некоторые коаны считаются великими, или основными, потому что в них заключены основополагающие истины. Сатори, обычно сопровождающие решение этих коанов, тоже называются великими. Вокруг каждого основного коана вращаются, если можно так выразиться, коаны-спутники. Истины, содержащиеся в них, те же самые, что и в великих коанах, поэтому, если великий коан разрешен, коан-спутник легко поддается разгадке.
Мой первый учитель Нансинкэн-роси как-то сказал мне, что после трех лет медитации над своим первым коаном, «му!» (кит. «нет»),[8] он наконец достиг его реализации и смог решить сорок малых коанов, связанных с ним, за несколько дней.
Понятно, что решение самого первого коана дается труднее всего и, как правило, занимает много времени. Не стоит удивляться, когда речь идет о двух-трех годах. Сатори при решении первого коана возникает настолько неожиданно и потрясающе, что многие считают: это и есть то самое, единственное и неповторимое Сатори, после которого уже нечего больше ждать. Какое заблуждение! Старые мастера постоянно боролись с этой идеей. Наоборот, они все время поощряли своих учеников двигаться дальше. Да-хуэй (Дайэ), знаменитый наставник времен династии Сун, говорил так: «У меня было восемнадцать великих сатори, а сколько малых сатори, я уже и не помню». Только после первого сатори можно считать, что человек по-настоящему приступил к изучению дзэн. Пожалуйста, помните об этом.
8
Монах спросил мастера Дзёсю: «Обладает ли собака природой Будды?» Мастер ответил: «My!» (