— Элис, ты это серьезно?
— Разумеется! А зачем, по-твоему, я проделала такой путь?
— Но… Драконы не разговаривают. Разве ты слышишь что-то разумное в этом мычании и лае? Что я должен записывать?
Элис посмотрела на него со смятением и жалостью.
— Ох, Седрик, ты её совсем не понимаешь? Ни единого слова?
— Если она и сказала хотя бы слово, я его не понял. Я слышу только драконьи завывания.
И тут, словно бы в ответ, дракон издал рокот. Элис подняла голову, обратив лицо к дракону.
— Прошу тебя, подожди, дай мне поговорить с другом! Он, похоже, не понимает тебя.
Элис снова повернулась к Седрику и горестно покачала головой.
— Я слышала, что многие не вполне разбирали, что говорит Тинталья, а некоторые не понимали её речи вообще. Но никогда не думала, что ты окажешься так обделен. Что же нам теперь делать, Седрик? Как ты будешь записывать наши разговоры?
— Разговоры?
Его злила эта детская фантазия о разговорах с драконом. Примерно так же, как манера некоторых людей здороваться с собаками и спрашивать у них: «Ну как наши дела, дружок?» От женщин, разговаривающих со своими кошками, его и вовсе трясло. Элис, как правило, не делала ни того ни другого, и он думал, что её реплики к дракону — новое нездоровое влияние Дождевых чащоб. Но настаивать на том, что дракон разговаривает, и жалеть Седрика — это было уже чересчур.
— Я все запишу — как записал бы разговор с коровой. Или с деревом. Элис, это смешно. Я признаю — должен признавать, — что драконица Тинталья умеет делать так, что её понимают. Но это создание? Ты посмотри на него!
Дракон скривил губы и издал однотонный шипящий звук. Элис покраснела. Юная девушка из чащоб, стоявшая рядом с драконом, проговорила:
— Она просит передать тебе, что хоть ты и не понимаешь её, она все равно понимает каждое твое слово. И что дело не в её речи и не в твоем слухе, а в твоем разуме. Люди, не способные услышать драконов, были всегда. Обычно они оказывались самыми заносчивыми и невежественными.
Подумать только!
— Веди себя прилично, девочка, когда разговариваешь со старшими. Или в Дождевых чащобах этому уже не учат?
Драконица зашипела. Седрика обдало жаром и вонью полусгнившего мяса, которое она только что съела. Он с отвращением отвернулся.
Элис воскликнула:
— Он не понимает! Он не хотел оскорбить! Он никого не хотел оскорбить! — Она схватила его за руку. — Седрик, с тобой все в порядке?
— Эта тварь рыгнула мне в лицо!
Элис сдавленно хихикнула. Её била дрожь.
— Рыгнула? Ты так думаешь? Ты даже не понял, как тебе повезло. Если бы её ядовитые железы созрели, от тебя бы только лужица осталась. Ты вообще знаешь хоть что-нибудь о драконах? Не помнишь, что стало с калсидийцами, которые напали на Удачный? Тинталья всего лишь плюнула на них. Её плевок разъедает броню. А уж кожу и кости — и подавно. — Элис перевела дух и добавила: — Ты нечаянно оскорбил её. Думаю, тебе лучше прямо сейчас вернуться на корабль. Мне нужно время, чтобы объяснить это недоразумение.
Девочка из чащоб снова заговорила. Голос у неё был хрипловатый, на удивление богатое контральто. Взгляд серебряных глаз вселял беспокойство.
— Небозевница согласна с госпожой. Главнее ты здесь или нет, а она говорит, что ты должен уйти с драконьего поля. Немедленно.
Седрик почувствовал себя по-настоящему оскорбленным:
— Не думаю, что ты можешь указывать мне, что делать.
— Небозевница? — перебила его Элис. — Это её имя?
— Это я её так зову, — смущенно призналась девушка. — Она сказала мне, что истинное имя драконы так просто не выдают, надо заслужить.
— Да, я понимаю, — отозвалась Элис. — Истинное имя дракона — это особое дело. Ни один дракон так просто его не назовет.
Она обращалась с хранительницей, как с очаровательным ребёнком, встрявшим в серьезный разговор взрослых. Девчонке, как заметил Седрик, это не нравилось.
Элис снова повернулась к дракону. Тварь подошла совсем близко и нависала над ними. Её глаза цвета полированной меди сверкали на солнечном свету. Драконица не отрывала взгляда от Седрика.
Элис снова заговорила с ней:
— О, великая и прекрасная, знать твое истинное имя — это честь, которую я надеюсь однажды заслужить. Но я буду рада назвать тебе моё. Я — Элис Кинкаррон Финбок. — И она — подумать только! — присела перед этой тварью в реверансе, да так низко, что едва не шлепнулась в грязь. — Я проделала долгий путь из Удачного, чтобы увидеть тебя, услышать и поговорить с тобой. Надеюсь, мы побеседуем подольше и я смогу много узнать о тебе и почтить мудрость твоего народа. Слишком много лет минуло с тех пор, как люди имели счастье жить подле драконов. Боюсь, то немногое, что мы знали о вас, забыто. Я бы хотела восполнить этот пробел.