Выбрать главу

Но перед ним был не кот, а дракон. С широко раскрытой алой пастью и острыми белыми зубами. Голодный. И хотя отец теперь казался крупнее, дракон не испугался. Тимара почувствовала его радостный интерес.

Мясо. Большой кусок. Еда!

Голод гнал дракона, заставляя ковылять за отступающим человеком.

— Это не мясо! — закричала Тимара. — Не еда! Папа, беги! Беги!

Два чуда случились одновременно. Молодой дракон услышал её. Озадаченно повернул к ней свою тупоносую голову, потерял равновесие и по-дурацки затоптался по кругу. Тимара поняла, что так смущало её в его облике. Дракон был уродом — одна задняя лапа оказалась намного короче другой.

Не еда? — донеслось до Тимары. — Не еда? Не мясо?

Ей стало жаль красного. Не мясо. Только голод. На мгновение девочка и дракон стали одним целым, и Тимара ощутила и пустоту в его желудке, и его разочарование.

Второе чудо разорвало эту связь. Её услышал и отец. Он опустил руки, развернулся и бросился бежать обратно к деревьям. Тимара видела, как отец уклонился от маленького синего дракона, который клацнул зубами ему вслед, добежал до дерева и взобрался на него с ловкостью, отшлифованной годами. Теперь он был в безопасности, драконы не могли добраться досюда — хотя синий с надеждой потопал следом и теперь стоял под деревом, сопел и нюхал ствол. Потом даже попробовал укусить дерево и отпрянул, мотая головой.

Это не еда! — решил он и поковылял прочь.

Из бревен диводрева выходило все больше драконов. Тимара не следила, куда пошел этот синий. Она встала на своей ветке и побежала к стволу. Встретив отца, девочка схватила его за руку и уткнулась ему в плечо. От него пахло страхом.

— Пап, ты о чем думал? — спросила она и сама испугалась гнева, прозвучавшего в голосе. И тут же поняла, что имеет на это право. — Если бы я так сделала, ты бы разозлился! Зачем ты туда спустился, чем ты мог ему помочь?

— Лезем выше, — выдохнул отец.

И Тимара полезла за ним вверх. Там была хорошая ветка, толстая и почти горизонтальная. Они сели на ней бок о бок. Отец все ещё не мог отдышаться — то ли от пережитого страха, то ли от бега, то ли от того и другого. Тимара вытащила из своего ранца фляжку с водой и протянула ему. Он с благодарностью взял и стал пить.

— Они могли убить тебя.

Отец оторвался от горлышка, закрыл фляжку и вернул ей.

— Они же ещё детки. Неуклюжие детки. Я ведь убежал.

— Они не дети! Они не были детьми, когда закрывались в свои коконы, а теперь и вовсе драконы. Тинталья могла летать уже через несколько часов после того, как вылупилась. Летать и убивать!

В листве блеснуло серебро с голубым. Дракон нырнул вниз, и зелень разметало в стороны. Ветер, поднятый крыльями, достиг дерева и сидевших на нем жителей чащоб. Из драконьих когтей выпала ещё одна оленья туша, глухо шлепнулась о глину — и тут же крылья снова взметнулись. Тинталья продолжала охоту. Поскуливающие птенцы сразу же направились к добыче. Они набросились на еду, отрывая куски мяса и глотая их.

— Они бы и с тобой обошлись как с этим оленем, — сказала Тимара. — Может, они и кажутся неуклюжими детенышами, но они хищники. Такие же умные, как мы. Только больше и убивают лучше.

Все очарование вылупившихся драконов исчезло. Восхищение сменилось смесью страха и отвращения. Один из них чуть не убил её отца.

— Не все, — грустно заметил отец. — Посмотри вниз, Тимара, и скажи, что видишь.

С нового места ей лучше было видно площадку. Тимара подсчитала, что примерно из четверти коконов драконы никогда не вылупятся. Те, которые вылупились, уже вынюхивали бедолаг. И вот один красный зашипел на мертвый кокон. Мгновение спустя кокон задымился, испуская тонкие туманные струйки. Красный вонзил зубы в диводрево и оторвал длинную полосу. Тимара удивилась. Диводрево было очень твердым. Из него строили корабли. Но сейчас оно словно бы разлагалось на длинные волокнистые полосы, которые юные драконы отрывали и жадно поедали.

— Они убивают своих сородичей, — ответила Тимара, думая, что отец имел в виду именно это.

— Сомневаюсь. По-моему, драконы в этих коконах уже умерли. И другие драконы это знают. Наверное, нюхом чуют. А что-то в их слюне, видно, размягчает кокон, и он становится съедобным. От этого же кокон лопается, когда они проклевываются. А может, дело в солнечном свете. Нет, что-то я заговариваюсь…

Тимара снова посмотрела вниз. Драконы, спотыкаясь, бродили по глинистому берегу. Некоторые рискнули спуститься к воде. Другие собирались вокруг осевших коконов с невылупившимися драконами, рвали их и ели. От оленя, принесенного Тинтальей, и мертвого дракона остались лишь кровавые ошметки. Дракон с толстыми передними лапами обнюхивал песок в том месте, где лежали туши.