Он невольно вспомнил, как Карсон ощупывал его разбитое лицо. Как странно, что мозолистая рука охотника оказалась нежнее, чем любое из прикосновений изысканного Геста.
Седрик никогда ещё не встречал людей, похожих на Карсона. Он не просил охотника умолчать о его роли в гибели Джесса, но, рассказывая об их встрече, тот ни словом не обмолвился о своем покойном товарище. Он не упомянул о лодке, предоставив остальным строить догадки. Прежде чем они отчалили от плавучего островка, Карсон настоял на том, чтобы вымыть лодку, отскрести кровавые пятна и вычерпать со дна вонючую воду. Он почистил топорик и убрал в чехол. И ни разу за все это время не упомянул, что уничтожает следы убийства.
Карсон просто все это сделал и уберег его от расспросов. Седрик понимал, что правда всплывет рано или поздно. Релпда слишком гордилась убийством охотника, чтобы не проболтаться. Но юноша был признателен, что все вскроется ещё не сейчас. Его собственная тайна была слишком тесно связана с гибелью Джесса. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь потянул за ниточку и обнаружил, куда она ведет. Ведь, хоть Карсон и сомневался, что Лефтрин мог сговориться с Джессом, у Седрика оставались кое-какие подозрения. Это многое бы объяснило: почему капитан согласился на эту нелепую, не сулящую прибыли работу, зачем сблизился с Элис, и как Джесс с такой легкостью примкнул к отряду. Да. Седрик был уверен, что у Лефтрина есть тайны, которыми он ни с кем не делится. И боялся, что тот начнет действовать, если ему вдруг померещится для них угроза. Капитан наверняка способен на все. И, раскрыв его секрет, Седрик лишь укрепился во мнении, которое составил о нем с самого начала.
А что насчет мнения о себе самом? Как быть с собственными грязными тайнами?
Седрик понурил голову и уставился на закрытый медальон, который до сих пор сжимал в руке.
«Вышвырни его за борт».
Нет. Он не заставит себя так поступить. Ещё нет. Но и не станет больше носить его или класть себе под подушку. Он уберет медальон подальше, чтобы тот не попадался ему на глаза случайно. Отправит к остальным сувенирам, которых теперь стыдится.
Седрик стоял на коленях, возясь с потайным замком в шкафу, когда в дверь постучали.
— Секундочку! — крикнул он, нырнув обратно в постель, и только потом сообразил спросить: — Кто там?
— Элис, — ответила она уже с порога.
Она принесла с собой свечку. Без приглашения вошла в каюту и закрыла за собой дверь. Немножко постояла, глядя на него сверху вниз.
— Бедный мой Седрик! — воскликнула она наконец. — Я так сожалею обо всем, что на тебя свалилось из-за этого путешествия. Будь я в силах забрать все твои страдания себе, я бы немедленно так и поступила!
— Ты, вообще-то, выглядишь не намного лучше меня, — ответил он, изумившись до полной откровенности.
В глазах Элис мелькнула боль, когда её рука взлетела к щеке.
— Что ж, верно, меня ошпарило не меньше твоего — что лицо, что руки. Речная вода сурово обошлась с нами. Если бы не Синтара, мы с Тимарой обе утонули бы. Но все же мы здесь, живы и здоровы, и даже не так уж и потрепаны.
Она виновато улыбнулась.
— Я-то думал, ты оставалась в безопасности на борту судна, — удивленно заметил Седрик. — Но, выходит, волной накрыло и тебя.
— Да. Даже капитана Лефтрина смыло. К счастью для него, команда быстро его нашла. Но мы с Тимарой вернулись на баркас всего за день до тебя.
— Элис, прости. Должно быть, я кажусь тебе таким невнимательным. Я ведь даже не спросил, что пришлось вынести тебе. Расскажи же мне.
«И не спрашивай, что случилось со мной!»
Её улыбка потеплела. Элис присела на край его постели.
— Рассказывать особенно нечего. Ударила волна, Синтара выловила нас из воды, а когда мы пробились туда, где когда-то был берег, то обнаружили там большинство хранителей. К сожалению, не всех. Уверена, ты уже слышал, что мы потеряли Варкена и юного Рапскаля с его драконицей. Хеби до сих пор нет. И все же могло быть гораздо хуже. Если не считать синяков и ссадин, большинство из нас не пострадало. Хотя у тебя такой вид, словно тебя избили.
Седрик потрогал опухшую сторону лица и пожал плечами.
— Уже заживает, — ответил он.
— Я рада, — отозвалась она, так легко оставив эту тему, что Седрик сразу понял — у неё на уме что-то другое.