— Я сожалею, Элис.
— Я знаю. Хотя от этого и не легче, но я знаю, что ты сожалеешь. Сейчас.
— На самом деле, я уже давно из-за этого переживал. Почти с самого начала.
Она махнула на него рукой, словно отметая поток извинений. Прихлебывая кофе, Элис как будто спорила о чем-то сама с собой. Седрик ждал. Наконец она заговорила, почти обычным тоном.
— Я должна кое-что узнать. Прежде чем я сдвинусь с мертвой точки, прежде чем смогу что-то решить, мне надо знать. Ты с Гестом, вы смеялись надо мной? Потешались над тем, насколько я легковерна, насколько наивна, раз так ничего и не заподозрила? Остальные друзья Геста знали? Мои знакомые, те люди, которых я считала друзьями — кто из них знал о моей глупости? О том, как меня обманывают?
Седрик молчал. Ему вспомнились застолья в узком кругу, заполночь, в уединенных верхних комнатах гостиниц Удачного. И вечеринки в логове Геста, когда они распивали бренди в дружеской компании, и веселье длилось ещё долго после того, как Элис стучалась в дверь, чтобы пожелать всем спокойной ночи и уйти к себе.
— Мне нужно знать, Седрик, — вернул его её голос на тесный, грязный камбуз.
Элис смотрела на него, бледная в окружающем сумраке. Она ждала правды.
На её месте Седрик испытывал бы точно такое же желание. Тоже хотел бы знать, каким дураком он выглядел в глазах окружающих, и многие ли знали.
— Да, — признался он, и слово резануло его по губам. — Но я не смеялся, Элис. Иногда я даже вступался за тебя.
— А иногда нет, — добавила она безжалостно.
Она вздохнула и поставила кружку на стол. В тишине раздался негромкий стук. Элис спрятала лицо в ладонях. Седрик испугался, что она заплачет. Если она заплачет, ему придется её утешать, но тогда он ощутит себя каким-то мошенником. Ведь это унижение для неё состоялось не без его участия. Вправе ли он предлагать ей дружеское утешение? Седрик сидел неподвижно, молча, и ждал любого звука с её стороны.
Но, отняв от лица руки, Элис лишь тяжко вздохнула. Взяла со стола кружку, отхлебнула кофе.
— Сколько? — спросила она буднично. — Сколько человек в Удачном знали, какая я дура?
— Ты вовсе не дура, Элис.
— Сколько, Седрик?
— Я не знаю.
— Больше десяти? — не уступала она.
— Да.
— Больше двадцати?
— Наверное.
— Больше тридцати?
— Возможно. — Он перевел дух и поправился: — Вероятно.
Элис горько рассмеялась.
— Выходит, не так уж вы и тщательно оберегали свою тайну. Может, я единственная, кто ничего не знал?
— Элис… ты не понимаешь. У мужчин вроде нас есть свой круг, почти невидимый в целом обществе Удачного. Мы создали собственный мир. Нам пришлось, потому что иначе нам не позволили бы… Ты не единственная жена, не подозревающая о пристрастиях мужа. А есть и другие, которые знают, но мирятся с этим. Моя сестра считает тебя одной из таких, судя по тому, что она однажды мне сказала. У некоторых таких мужчин есть дети, некоторые из них действительно любят своих жен — по-своему, конечно. Просто… ну…
Элис сжала руки в кулаки.
— Софи знала?
— Да. Софи знает. И, судя по её словам, она уверена, что ты тоже знаешь и сама на это согласилась. Какое-то время я надеялся, что так и есть. Но как-то я упомянул об этом в разговоре с Гестом, и он посмеялся надо мной.
Она наморщила лоб, размышляя над его словами.
— Откуда узнала Софи? — вдруг резко спросила она. — Ты ей рассказал?
— Мне не пришлось. Она моя сестра. Она просто знает и все, — пояснил Седрик и немного подумал. — Софи всегда знала, — прибавил он тихо.
Элис вдохнула, выдохнула.
— Честно говоря, даже не знаю, что более унизительно. Чтобы твоя сестра считала меня обманутой дурой — или думала, будто я вас покрываю, — заметила Элис и отвернулась от Седрика. — По крайней мере, Гест не притворялся, будто я его интересую. Оглядываясь назад, я понимаю, что он по-своему был со мной честен. Я знала, что он меня не хочет, что приходит ко мне в постель лишь по обязанности, в надежде зачать ребёнка. Я предполагала, что у него где-то есть другая женщина или женщины, и никак не могла взять в толк, почему он не женился на той, кого действительно любит. Но теперь все понятно. Он просто не мог.
Седрик склонил голову, признавая справедливость её холодных рассуждений.