Теперь ей все стало ясно. Гест женился на ней, только чтобы успокоить семью. Чтобы предъявить всему свету достойную жену из старинного семейства торговцев. Финбоки никогда не приняли бы невестку из семьи поселенцев с Трех Кораблей и никогда не признали бы её ребёнка своим наследником. Лосьон наверняка был подарком любовнице. Кольцо — её подарком. Гест изменил. Он нарушил контракт, и Элис может воспользоваться этим, чтобы освободиться от супружества.
Её ждёт бедность. Конечно, будет отступное от его семьи, но Элис не обманывала себя — на этот доход она не сможет жить так, как жила в доме мужа. Ей придется переехать на клочок земли, который достался ей в приданое, и вести скромную жизнь. Разумеется, у неё будет её работа и…
Дверь открылась. Вошел Седрик, он над чем-то смеялся и отвечал Гесту через плечо. Потом повернул голову и увидел её.
— Доброе утро, Элис!
— Доброе утро, Седрик.
Слова сами слетели с языка, это была привычная любезность.
Гест посмотрел на неё. Он был недоволен, что жена все ещё здесь, за столом. И тут Элис словно со стороны услышала собственный голос:
— Ты мне изменил. Это делает недействительным наш брачный контракт. Дай мне уйти тихо, иначе я пойду в Совет торговцев и предъявлю свои доказательства.
Седрик в этот момент как раз садился. Он шлепнулся на стул и в ужасе уставился на неё. Элис вдруг стало неловко, что ему приходится при этом присутствовать.
— Ты не обязан оставаться, Седрик. Прошу прощения, что вынудила тебя участвовать в этом.
Она выбирала официальные слова, но дрожащий голос перечеркнул все усилия.
— В чем — в этом? — требовательно спросил Гест и поднял бровь. — Элис, я впервые слышу эту чушь, и если ты не дура, то больше не услышу! Вижу, ты уже поела. Почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое?
— Как ты меня сегодня ночью? — с горечью выдохнула она. — Я все знаю, Гест. Догадаться было нетрудно. Дорогой лосьон. Домик в стороне, где живут люди с Трех Кораблей. Кольцо, которое ты носишь. Один к одному. — Она перевела дыхание. — У тебя любовница из поселенцев?
Седрик задохнулся от изумления. Но Гест ничуть не встревожился.
— Какое кольцо? Все это вздор, Элис! Своими обвинениями ты оскорбляешь нас обоих.
На его руке не было ничего. Неважно.
— То, которое было у тебя ночью. Могу показать царапины от камня, если хочешь.
— Только этого не хватало! — отрезал он, сел к столу и принялся снимать крышки с блюд.
Зачерпнул ложкой омлет, глянул на него и сбросил обратно. Потом откинулся на спинку стула и посмотрел на неё.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Как будто его действительно заботило её самочувствие!
— Ты собрала странную коллекцию мелких фактов и истолковала их в оскорбительном ключе. Кольцо, которое ты видела ночью, принадлежит Седрику. Откуда ты взяла, что оно моё? Он оставил его на столе в трактире. Я надел его, чтобы не потерять, и отдал ему сегодня утром. Ты довольна? Спроси его самого, если хочешь. — Гест поднял крышку следующего блюда и пробормотал: — Что за идиотизм, да ещё перед завтраком…
Он наколол вилкой несколько колбасок и стряхнул их себе на тарелку. Седрик не двинулся и не произнес ни слова.
— Седрик! — резко выкрикнул Гест.
Тот встрепенулся, удивленно посмотрел на Геста и повернулся к Элис.
— Да. Я купил это кольцо. А Гест вернул его мне. Так все и было.
На него было жалко смотреть.
Гест расслабился и невозмутимо позвонил в колокольчик для прислуги. Пришла горничная. И он указал на стол:
— Это отвратительно. Принеси чего-нибудь горячего. И свежий чай. Седрик, ты будешь чай?
Седрик едва глянул на него, и Гест фыркнул.
— Седрику тоже чай.
Когда за горничной закрылась дверь, Гест обратился к своему секретарю:
— Объясни насчет лосьона, Седрик. И моего предполагаемого домика любви.
Седрик выглядел так, будто ему вдруг стало дурно.
— Лосьон — подарок…
— Для моей матери, — прервал его Гест. — А домик — для Седрика. Он сказал, что у него должна быть личная жизнь, и я согласился. Скромное жилье для моего секретаря — это совершенно нормально. И если он захочет там развлекаться, если к нему будет кто-то ходить — не моё дело. И не твое, Элис. Он мужчина, и у него свои нужды.