— И выгоднее, — холодно сказала Элис.
Она чувствовала, как в её душе разрастается знакомое безмолвие. Иногда оно казалось ей подобным быстрорастущему плющу. Безмолвие окружало её, окутывало, и Элис подозревала, что когда-нибудь задохнется в безмолвии, создаваемом Гестом. Этот разговор был попыткой пробиться сквозь их немое отчуждение.
— Все слышали, сколько калсидийский герцог готов заплатить даже за одну чешуйку настоящего дракона. Подумай, сколько он выложит за целую тушу.
Всякий раз, когда она пробовала вставить острое замечание в разговор с Гестом, это напоминало попытку вонзить нож в твердое дерево. Не втыкается, и даже отметину оставляет едва заметную.
Теперь же он повернулся к ней, словно заинтересовавшись.
— Я ранил твои чувства, дорогая? Я не хотел. Забыл, что ты становишься сентиментальной, когда речь заходит об этих созданиях. — Он обезоруживающе улыбнулся ей. — Быть может, я сегодня мыслю исключительно как торговец. Чего ещё ожидать — ведь я только вернулся из плавания! Ни о чем другом, кроме торговли, я в последние два месяца не говорил. Прибыль, тщательно составленные контракты, выгодные сделки… Боюсь, что сейчас мой ум занят только этим.
— Конечно, — сказала Элис, глядя в стол.
И повторила сама себе это «конечно», когда ощутила, что ярость покидает её. Она не ушла, а просто утонула в трясине неуверенности, которая поглощала всю её жизнь. Действительно, как тут удержаться за чувство ярости, когда в одно мгновение Гест поворачивает все так, что ярость вдруг делается совершенно неоправданной? Видите ли, он просто был слишком занят, только и всего. Он деловой человек, погруженный в мир торговых сделок, договоров и общественных условностей. Он принял на себя эту ношу за них обоих, чтобы она могла жить в тихой заводи, как ей, похоже, и нравится. Или Элис ожидала, что муж будет подстраиваться под неё? Уже не раз он мягко указывал, что его слова, если они хоть чуть-чуть расходятся с мнением Элис, она истолковывает наихудшим из возможных способов. И не раз выражал недоумение, что жена обижается, тогда как он всего лишь защищает её от невзгод мира.
Крошечная частица души Элис, оставшаяся с детских времен, топала ногами и скрежетала зубами. Гест уклонился от ответа на её вопрос. Надо потребовать дать этот ответ. Нет. Просто скажи ему, что ты поедешь. У тебя есть право. Просто скажи ему это.
Гест уже направился в сторону двери. Остановившись у шкатулки для сигар, он откинул крышку и нахмурился. Очевидно, слуги не наполнили сигарницу к возвращению хозяина.
— Я собираюсь отправиться в Дождевые чащобы. Уезжаю в конце этого месяца.
Слова сами сорвались с губ Элис. И каждое из них было ложью. Она не строила никаких планов, только мечтала.
Гест обернулся и с изумлением взглянул на неё.
— В самом деле?
— Да, — подтвердила она. — Это подходящее время для поездки туда. По крайней мере, мне так говорили.
— Одна? — потрясенно спросил он. И миг спустя сердито пояснил: — У меня есть собственные обязательства, дорогая, и я не могу нарушить их. Я не могу поехать с тобой в конце месяца.
— Я не особо думала об этом. — Она вообще об этом не думала. — Я уверена, что смогу найти подходящую компаньонку для этой поездки. — Она отнюдь не была в этом уверена. Ей никогда не приходило в голову, что в таком случае может потребоваться компаньонка. Почему-то ей казалось, что замужество освобождает её от такой необходимости. — Не могу представить, что ты усомнишься в моей верности тебе, — заметила она. — Я обходилась без компаньонки в течение всех тех месяцев, которые ты проводил в своих торговых разъездах. Для чего же мне сопровождение в путешествии?
— Думаю, лучше нам лишний раз не вспоминать о сомнениях в чьей-то там верности, — насмешливо заметил Гест. — Или же обсуждать предоставление подлинных доказательств. В конце концов, любой без труда может отыскать где угодно крошечные свидетельства измены, а затем узреть и саму измену. Там, где её никогда не было.