Гаор осторожно попытался напрячь мышцы. Резким движением можно вызвать спазм и боль. Он это помнит по ночным дозорам, когда нельзя шевелиться, но нельзя и застудить мышцы. Как это? Да, статическая гимнастика. Вот и начнем её понемногу. Раз в голове прояснело. С чего всё началось, где и когда. Когда? Пятый день восьмой декада, утро, редакция…
…Утро в редакции самое суматошное время: суета со вчерашним номером, разгар работы с сегодняшним и начало великого ора по завтрашнему. Во рту горечь от выпитого и выкуренного накануне, в глазах мелькание букв и лиц, в ушах звон.
– Мне когда-нибудь заплатят?
– Когда-нибудь.
– Мне тоже не платят!
– Энтузиазм!..
– Пошли вы в Тарктар и до Коргцита со своим энтузиазмом! Меня уже выселяют, а Нирса вот-вот родит!
– Поздравляем!
– С чем?!
– Шеф, видел?
– А что там?
– Штраф!
– Тоже новость!
– За что?
– Не всё ли равно, платить нечем.
– А наш меценат?
Он сидит у стола Кервина, пристроив на колене листок, и пишет очередную заметку.
– Полегче, Гаор, – бросает ему Кервин, – нас закроют.
– Ты же ещё не читал, – огрызается он, не отрываясь от текста.
– Я тебя знаю. За твою прошлую статью…
– Меня отблагодарили, – гордо перебивает он.
– Интересно, кто? – вмешивается Арпан.
– Читатели!
Наступает заинтересованная тишина, и он начинает рассказывать.
– Я встретил ребят из седьмого стрелкового полка, как раз того самого. И они сказали, что я прав и так сволочам и надо!
– Это с ними ты так надрызгался?
– Да поймите, они читают нас! Чи-та-ют!
– Цензура тоже читает, – вздыхает Кервин. – Тебя напоили, а я заплатил штраф!
И за общим шумом никто не услышал, как подъехала машина, и простучало по лестнице множество тяжёлых ботинок. Только внезапно распахнулась дверь, и стало тесно от тел в тёмно-синих пятнистых комбинезонах с глухими капюшонами-масками и просторно от поваленных на пол сотрудников. Молча – все приказания отдавались ударами – его подняли, заломили ему руки за спину, надели наручники и поволокли к выходу. Он успел заметить, что ни один листок не упал со столов, и понял, что мишень – не редакция, а он, лично. Правда, это он додумал уже в машине, в тесном железном ящике для перевозки арестованных, куда его по-прежнему молча запихнули. Били немного, только «для вразумления», как любили говорить в училище капралы – сержанты-воспитатели. Но он и не сопротивлялся, гадая, какая же из его статей и заметок могла вызвать такое.
Доехали быстро. Значит, не Ведомство Политического Управления, оно же Тихая Контора. Ну да, те – серые и в сером, но могли, чтобы не светить своих, подключить любое другое ведомство. А синие – это… Юстиция. Но форма не полицейская, не видел раньше такой. Уже легче? Но непонятнее. Машина остановилась, его вытащили из ящика, быстро – он ничего не успел разглядеть – натянули ему на голову глухой без прорезей мешок и потащили, он еле успевал перебирать ногами, чтобы не волокли по полу, что, как он помнил ещё по отправкам в училищный карцер, намного больнее. Проходы, лестницы, а это, похоже, лифт, значит – не тюрьма, а что? Еще переход, сильный тычок в спину, от которого он упал лицом вниз, сдёргивают мешок, снимают наручники, и равнодушно спокойный голос над ним.
– Можете встать.
Он с трудом подобрал под себя руки, опёрся на ладони и колени и медленно, чтоб не догадались о его подлинном состоянии, встал.
Просторный казённый кабинет с отлично натёртым паркетом, большим окном, закрытым светлой, но глухой шторой, вдоль стены шкафы, глухие и застеклённые, но стёкла изнутри затянуты такими же шторками, большой письменный стол с умеренно богатым письменным прибором, на стене над столом портрет Главы и Национальный Флаг и герб Ведомства, за столом полковник в синей форме с нашивками наград… что за ведомство? Юстиция? Это законник? Совсем интересно. Законов он не нарушал. Кое-какие инструкции, неписанные запреты и предписания – это да, но до статьи не доходил. Греши, но не до Храма, нарушай, но не до Трибунала!
– Бастард Юрденала?
От удивления он онемел, и полковник кивнул. И заговорил. Спокойно, не меняя интонации, делая правильные паузы. И от этого его слова были особенно весомы. И страшны.
– Поступило заявление от Яржанга Юрденала, – звания и чины в Ведомстве Юстиции не называются для демонстрации равенства перед законом. – В соответствии с законом о приоритете крови от двадцать первого года часть третья о праве главы рода при наступлении стеснённых материальных обстоятельств, угрожающих благополучию рода, обратить в состояние несамостоятельности принадлежащего ему бастарда и передать вышеупомянутого бастарда в свободную продажу с торгов с целью получения вырученной от первоначального торга суммы с последующим отчислением установленных законом процентов от использования вышеупомянутого бастарда по усмотрению владельцев. Яржанг Юрденал отказывается от своих прав на вышеупомянутого бастарда, передавая их Ведомству Учёта Несамостоятельного Контингента. По полной выплате заявленной суммы владелец вышеупомянутого бастарда освобождается от каких-либо выплат и приобретает полные права собственности. В случае смерти проданного бастарда до выплаты суммы, владелец оного не несет ответственности в случае доказанности отсутствия умысла с его стороны или небрежения в содержании используемого им бастарда. Не усмотрев в заявлении Яржанга Юрденала противоречий и несоответствий и установив, что размер и характер совершённых наследником рода Гарвингжайглом Юрденалом растрат угрожает чести и благополучию рода, а также наличие у Яржанга Юрденала официально признанного и соответствующим образом оформленного половозрелого бастарда, Комиссия Ведомства Юстиции по разбору заявлений постановила: заявление Яржанга Юрденала удовлетворить в полном объеме, бастарда Юрденала изъять и после надлежащего оформления передать в Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента для реализации в соответствии с законом о собственности на элемент несамостоятельного контингента от одиннадцатого года, часть первая, статья сто двадцать шестая…