- Всё, - женщина положила на столик иглу и слегка оттолкнула от себя голову парня, - забирай.
- А ну, пошёл, - сказал санитар.
Продолжая скулить, парень пополз на коленях к выходу.
- Давай, давай, - поторопил его санитар, - ходить не можешь, так в печке полежишь.
Задуматься о смысле сказанного Гаор не успел.
- Иди сюда, - позвала его женщина.
Нет, на коленях он не поползёт, нет, пусть забьют, но перед женщиной он на коленях стоять не будет. Пусть он раб, но мужчина, а она женщина. Гаор встал и шагнул к ней, прикрывая низ живота ладонями.
Женщина с насмешливым удивлением посмотрела на него.
- Новообращённый?
- Да.
Последовал удар по затылку. Да вездесущий этот санитар, что ли? Но ошибку свою Гаор понял и повторил ответ уже правильно.
- Да, госпожа.
В камере ему говорили, что рабу любой свободный - господин. Выговорилось легко, хотя за всю свою жизнь женщину он называл госпожой раза два или три, не больше, и только дурачась.
- Руки убери.
Он промедлил, но вместо удара последовало неожиданное.
- А то я что новое увижу!
Чёрные глаза женщины в сетке морщин смеялись, и он опустил руки вдоль тела.
Оттолкнувшись ногой от пола, она откатила свой стул к столу с бумагами.
- Номер?
- Триста двадцать один дробь ноль-ноль семнадцать шестьдесят три, госпожа.
Она нашла нужную карточку, прочитала, и Гаор увидел, как у неё изумлённо взметнулись брови. Она посмотрела на него, снова на карточку, на него. Что удивило её? Что он бастард? Или что продан отцом? Или имя отца? Как он понимал, всё это записано в его регистрационной карте.
- Иди на весы.
Он послушно шагнул в указанном направлении.
- Лорен, - позвала женщина. - Измерь ему рост и вес.
Лореном звали всё того же санитара. Гаор ожидал, что при измерении роста санитар непременно стукнет его по голове верхней колодкой, но почему-то обошлось.
- Лорен, убери этого.
Лорен подошёл к кушетке и лёгким пинком поднял на ноги лежавшего там.
- Пошёл.
Лорен вывел лежавшего, Гаор мельком успел заметить, что спина и ягодицы у того блестят как мокрые, или от мази.
- Встань сюда.
Это уже ему. Он выполнил приказ. Женщина, по-прежнему не вставая со стула, переместилась от стола с бумагами вплотную к нему. Оглядела.
- В камере били?
- Нет, - он вовремя спохватился, - госпожа.
Она удивлённо покачала головой.
- Где в последний раз били?
- На первичной обработке перед одиночкой, госпожа.
Если не думать, а говорить как уставное обращение, то выходит легко, без напряга.
- Тогда чисто, - как самой себе сказала она, - но проверим. Повернись.
Она выслушала лёгкие, сердце, ощупала его всего сильными, но... не злыми пальцами. Он попытался опять прикрыться, но тут же получил замечание.
- Стой смирно, раз не били.
А вездесущий Лорен, как раз, судя по шуму, ввёл и поставил очередного - Гаор стоял спиной к двери, и не видел происходящего, догадываясь по шумам - подкрепил её слова подзатыльником.
Женщина, закончив осмотр, отъехала к столу и что-то там записала.
- Встань на колени.
На этот раз он выполнил приказ до того, как его ударили.
- Лорен, второй комплект.
Она подъехала к нему, а санитар подкатил один из столиков с инструментами.
- Голову назад.
Гаор запрокинул голову. Она резким сильным движением, но не причиняя боли, сдвинула ему волосы, открывая татуировку, наклонилась, рассматривая.
- Когда умывался, не мочил?
- Нет, госпожа.
- Правильно.
Она взяла со столика тюбик, выдавила себе на палец серой прозрачной мази и промазала ему лоб. Мазь была приятно прохладной.
- Ошейник подними.
Он замешкался, не зная, как выполнить этот приказ. Но она сама взялась за ошейник с двух сторон и сдвинула его наверх по шее. Ошейник туго сдавил горло, и сразу стало трудно дышать. Он захрипел.
- Терпи, - строго сказала женщина, осматривая его шею. - Лорен, там ещё много?
- Двое.
Она вздохнула.
- И все новообращённые?
- С ними пока всё.
- Хоть на этом спасибо.
Разговаривая с Лореном, она смазала Гаору шею той же мазью.
- Ошейник не опускай, пока не впитается. Завтра можешь мыться. Шею моешь когда, под ошейником промывай. И вытирай, как следует, не опускай на мокрое, разотрёшь в язву.
Она говорила устало и равнодушно, как давно привччное, явно думая о чём-то другом.
- Забирай его.
- Пошёл.
Он встал на ноги и повернулся к двери. И тут новое потрясение. В кабинете ждали своей очереди, стоя на коленях, две молоденькие и, как и он, абсолютно голые девчонки. Из одежды на них были только ошейники, волосы спускаются до плеч, закрывая уши, на лбах над бровями татуировка - кружок. Значит, прирождённые. Он инстинктивно прикрылся руками, проходя мимо, и одна из них хихикнула, а другая быстро показала ему язык. Хмыкнул и санитар.
Что их так насмешило, Гаор не понял. Хотя... кажется, можно догадаться. Он оделся, и санитар вывел его в коридор, передав надзирателю.
- Руки за спину, вперёд.
Тем же путем его повели обратно. Ошейник сильно давил шею, но попробовать убрать руки из-за спины, он не рискнул. На гауптвахте тоже попытки шевельнуться без приказа карались сразу и намного жёстче. "Ну да", - сообразил Гаор. На "губе" - подохнет, туда и дорога, а здесь его ещё продавать собираются, и, значит, берегут. Ворохнулась мысль, что могут отправить в другую камеру, но он задавил её. Было бы слишком страшно оказаться одному, без знакомых.
Но, к его облегчению, оказался Гаор опять там же. И сразу прошёл к своему месту рядом с Седым и сел на нары.
- Куды гоняли? - спросил Зима.
- Повылазило тебе, не видишь? К врачу, - ответил за Гаора Чалый. - Так, Рыжий?
Говорить Гаор не мог, и молча кивнул. Седой с улыбкой посмотрел на него.
- Перетерпи, он новый жёсткий, обомнётся, будет свободно двигаться. Лоб тоже промазали?
Гаор снова кивнул.
- А мы тут на прогулку ходили, - стал рассказывать последние новости Чалый.
- А Сизаря и ещё двух с того конца на торги дёрнули.
- Рыжий, а баб видел? Ну, у врача.
Гаор осторожно кивнул.
- Нуу? - оживились парни.
- И много?
Говорить Гаор ещё не мог и потому молча показал два пальца.
- Больше-то тут и поглядеть на них негде.
- Это тебе не в Таргуйском.
- В посёлке-то с этим свободно.
- Это по управляющему глядя.
- Ну, завсегда так.
- И в казармах везде по-разному.
- Вот помнишь, ребя, мы там эти дуры пустотелые делали, так там, Рыжий, веришь, нет, отбой, надзиратель казарму запрёт и дрыхнуть уходит, а там хоть огнём всё гори, - рассказывал Чеграш, - решётки промеж отсеков плёвые, пролезть как нечего делать...
- Это они, небось, по директорскому пузу рассчитывали, - засмеялся Гиря, - он бы точно застрял, а нам-то...
- Главное, к побудке на место успеть.
Гаор невольно засмеялся и тут же закашлялся. Осторожно тронул шею, вроде мазь впиталась, и попробовал сдвинуть ошейник вниз. Тот неожиданно легко сел на основание шеи. Сразу стало легче дышать. Гаор откашлялся, перевёл дыхание и ответил.
- Это в любой казарме главное.
Парни переглянулись.
- В любой это как?
- Ну, в солдатской.
- А рази там запретно?