У стола стояла Нисса с тетрадкой и учебником.
- Так, Або, - строго сказала она. - Ты поел, отдохнул, теперь работай.
- Нисса! - укоризненно покачала головой Ларга.
- Ну, тётя! - Нисса улыбнулась ей и озорно, и умоляюще. - Может, я его проверить хочу. Может, он вчера только хвастал, ну, заучил на память пару фраз, как попугай, и всё, а тут...
"Тут умственность нужна!" - весело сказал про себя Гаор, снова садясь к столу, куда Нисса уже положила учебник, тетрадь и ручку. Не справиться он не боялся. Что-что, а физику он знал и любил. Помнится, за Жука решал, хотя нет, Жук в училище уже на курсы пришёл, там общеобразовательных не было, нет, это у них на солдатском не было, а на офицерском была, с приставкой спец, и Жук плыл с бульканьем, а он ничего... "Эх, Жук, как же ты, нет, это как же я, а ты... ты хоть перед людьми, хоть перед Огнём чист..." Но эти, мгновенно проносившиеся в сознании мысли и воспоминания не помешали ему прочитать задачу, вспомнить все необходимые формулы, быстро записать и оформить решение.
- Готово, госпожа Нисса, - весело сказал он, откидываясь на спинку стула.
- Да-а! - удивилась Нисса. - Так быстро? Я сейчас проверю!
- Ты лучше переписать не забудь, - сказал Ларга, - и пусть он проверит, чтобы ты ничего не напутала. Двоечница!
- Ну, тётя, - Нисса и в самом деле листала учебник, сверяя его результат с ответом, - у меня даже шестёрки бывают, а по рукоделию твёрдое восемь.
- У девушки по рукоделию должна быть десятка! - строго сказала Ларга. - И по домоводству тоже.
- Ну, тётя, - Нисса растерянно положила учебник рядом с тетрадью, - а ведь правильно.
- Садись и переписывай, - рассмеялась Ларга. - Рыжий, а ты проверишь потом, и алгебру проверь.
- Ты и алгебру знаешь? - изумилась Нисса.
Гаор молча кивнул, а Ларга пояснила:
- Раз он знает физику, значит, и математику учил. Физика без математики невозможна.
Гаор снова кивнул. Нисса вздохнула.
- Тётя, я у себя перепишу.
- Нет, - твёрдо сказала Ларга. - Принеси сюда свои тетради и учебники.
- Почему?! - возмутилась Нисса.
- Потому что ему нельзя входить в верхние комнаты, - отрезала Ларга. - Ему можно находиться только в гараже, кухне и своей комнате. Ну, и в холле.
- Почему?!
- Потому что так распорядился майор. А если тебе не нравится, можешь уехать к родителям. Хоть завтра.
Что-то бурча себе под нос, Нисса поплелась из кухни, а Гаор, предчувствуя продолжение занятий, достал себе ещё одну сигарету.
- Где ты учился? - негромко спросила Ларга.
- Общевойсковое училище, госпожа Ларга, солдатское отделение, полный курс.
- И конечно, круглая десятка, - язвительно сказал Нисса, входя в кухню.
- По черчению девятка, госпожа Нисса, - улыбнулся воспоминаниям Гаор.
- Ты что? - удивилась Нисса, раскладывая на столе учебники и тетради. - Ботан?
- Кто я?! - Гаор так удивился услышанному, что забыл добавить положенное обращение.
- Ну, ботаник, так, кто в учёбу закопался, зовут, - вздохнула Нисса, усаживаясь за стол напротив него, - очкарики, никакого удовольствия от них.
Гаор кивнул. Очкарик, глиста учёная, червь книжный, - так называли в училище Жука и ещё нескольких. Его не рисковали, хотя он учился лучше многих, но он всегда мог врезать. А теперь, значит, ботаники, ботаны. Наверняка так же дразнили и Туала, тем более, что Туал носил очки. Почему носил? - тут же суеверно остановил он себя. Нет, носит. Кервин, Жук... нет, пусть больше никого. Гаор опустил правую руку под стол и, скрестив пальцы, начертил в воздухе крест - знак Огня. Матерей ему звать нельзя, и он опоганен, и они дуггуры, а Огонь... Огонь многое может, а они-то все перед Огнём чисты.
- Вот, ты пока алгебру посмотри, - вывел его из раздумья голос Ниссы.
- Да, госпожа Нисса, - взял он тетрадку.
Обложка в наклейках - цветочках и бантиках, а внутри... кляксы, зачёркивания, исправления... Н-да-а, в училище за такую тетрадь могли и карцер впаять, а уж дневальным и без увольнительной как нечего делать.
Он добросовестно проверил последние страницы с домашним заданием.
- Ты карандашом исправляй, - сказала Нисса, - я потом чернилами обведу.
Склонив голову набок и навалившись грудью на стол, она переписывала его решение, старательно высунув кончик языка.
- Нисса, сядь прямо, - сказала Ларга.
Она тоже села к столу с каким-то шитьём.
- Мне так удобнее, - ответила Нисса.
Гаор снова улыбнулся, вспомнив училище: там сержанты-воспитатели вбивали в них выправку ударами по спине или ставя на устные предметы к стене навытяжку.
- А геометрию тоже можешь? - спросила Нисса, забирая у него тетрадь по алгебре и протягивая для проверки физику.
- Могу, госпожа Нисса, - кивнул Гаор.
Геометрию, особенно стереометрию, как основу фортификации, им ставили очень серьёзно. Ему почему-то стало совсем хорошо и спокойно, даже воспоминания об училище и сразу неизбежно о Жуке не царапали. Может... говорят, когда у ушедшего нет злобы или обиды на оставшихся, то и вспоминается о нём легко. Так что? "Неужели простил Жук?" - с робкой надеждой подумал Гаор, аккуратно исправляя карандашом перевранную формулу.
- С ума сойти, какая идиллия! - весело сказал голос Венна за его спиной.
Гаора мгновенно подбросило и развернуло лицом к двери. Венн, весёлый, в кожаной с меховым воротником куртке стоял в дверях и оглядывал их блестящими смеющимися глазами. Первой нашлась Ларга.
- Добрый вечер, майор, - улыбнулась она.
- Добрый вечер, Ларга, - улыбнулся ей Венн. - Всё правильно, всё должно использоваться с максимальной эффективностью. Нисса, сочинение не пробовала ему поручить? Сочинения у него здорово выходят.
На последней фразе Венна Гаор ощутил смертный холод. Чёрт, сволочь тихушная, это он про что? Нисса мгновенно собрала свои тетради и учебники и убежала из кухни.
- Всё, Рыжий, - встала, собирая своё шитьё, Ларга, - можешь идти отдыхать.
- Спасибо, госпожа Ларга, - пробормотал Гаор, настороженно следя за Венном: как бы не пришлось сейчас за руль садиться.
Но Венн кивнул, подтверждая распоряжение Ларги, и Гаор, гаркнув положенное: "Да, мой господин!" - вылетел из кухни как по сигналу боевой тревоги.
У себя в комнатушке он сел на кровать и прислушался: пока Венн внизу, ему лучше не выходить. Начальству на глаза не попадаться! - тоже усвоенная ещё в училище мудрость предков. Так что подождём, пока стукнет верхняя дверь, а пока переобуемся и... и немного полежим.
Гаор разулся, скомканные пропотевшие носки засунул в ботинки и вытянулся на кровати, закинув руки за голову. Гасить свет он не стал, опасаясь сразу заснуть. Ну что, раб, морда рабская? Живёшь? Тебе что сказали? Выживи, но не за чужой счёт. А ты? А что я? Я никого не подставил, чужого куска не взял. А Жук? Кервин? Они за тебя, из-за тебя погибли. И опять скажешь, что твоей вины в этом нет? Не скажу, есть вина, знаю, но... Но нельзя мне самому себя. Я на задании, в разведке. Не ври, самому себе не ври. Ты когда в последний раз папку открывал? После допроса ни разу, но... но нельзя было. В камере не в себе был, от боли ничего не помнил, не соображал. Ну, так сейчас открой и запиши. Нет, не могу, больно ещё. По-живому болит.
Он спорил сам с собой, понимая, что спор нечестный, что в поддавки сам с собой играет, выискивая не объяснения, оправдания. Чёрт, он хочет жить, хочет выжить. Зачем? После всего... а вот что ещё будет? Всегда найдётся более страшное. Страшнее допроса под током? Страшнее пресс-камеры?
Где-то далеко стукнула дверь. Ну, будем надеяться, что это Венн убрался в свои комнаты, а, значит, можно сходить в душ и лечь спать. Он ещё раз прислушался и рывком поднял себя с кровати. Хватит скулить. Решил жить? Так живи.