Он заставил себя подремать, хотя спать особо не хотелось, лёжа с закрытыми глазами и рассеянно слушая болтовню уборщика с Вьюнком.
А потом была тяжёлая изнурительная тренировка. Три часа практически беспрерывного спарринга. И впервые он всё время нападал, атаковал, на одного, на двоих, на пятерых сразу, они отбивались, а он, сначала ещё сдерживавшийся, но доведённый до нужного градуса болью от полученных в ответ ударов, командами и насмешками Рарга, почувствовал, что начал звереть и сдерживаться уже не может. Да ещё мысль, что перед ним насильники, убийцы Снежки и тех, оставшихся для него безымянными девочек, и он может воспользоваться разрешением, нет, приказом хозяина и изувечить, изуродовать их как хочет... Когда парни уставали или вырубались, против него вставал Рарг, и тогда солоно приходилось уже ему. И без защитных "лап" и перчаток, голыми жёсткими кулаками. Одного из парней он и впрямь чуть не убил. Тот уже хрипел и обмякал, схваченный им за горло, но Рарг зашёл к нему сзади, и пришлось разворачиваться, прикрывая спину.
- Стоп! - наконец скомандовал Рарг.
Они привычно замерли и медленно разошлись, встав напротив друг друга. Все шестеро в порванной залитой кровью одежде, с разбитыми лицами. Рарг оглядел их и кивнул.
- Всё, - устало сказал он. - Вы идите, чинитесь, а ты останься.
Парни молча повернулись и вышли. Гаор настороженно смотрел им вслед, стараясь при этом не упускать из вида и Рарга.
- За что на парней злобишься? - Рарг усмехнулся. - В Серенгае они не были.
- Да, господин Рарг, - кивнул Гаор и нехотя, но Рарг слишком явно ждал ответа, сказал: - На день рождения Орната Ардина занасиловали насмерть девочек...
Рарг понимающе кивнул.
- Дочка, сестрёнка...?
- Кто бы ни были... господин Рарг.
- Понятно. Имеешь право. Только, - Рарг усмехнулся, - им каждому по стакану зелёного питья дали.
Гаор изумлённо открыл рот и... ничего не сказал.
Рарг кивнул.
- Значит, знаешь. Самого поили когда? Ладно, молчи. Об этом тоже помни. Всё, пошёл. Вернёшься когда... время твоё всегда это. Понял?
- Да, господин Рарг, - сказал уже в его спину Гаор.
Он схватил свою куртку и побежал вниз. Смывать кровь и залечивать синяки, а то его битая морда в хозяйские планы точно не входит, и за каждый синяк вполне можно огрести добавочную порцию, а ему и этого хватило.
Внизу его сразу, прямо у входной двери встретил Вьюнок.
- Ты сразу в ам... амбу... ну, к Медицине иди, там и разденешься.
Гаор улыбнулся разбитыми губами.
- В амбулаторию, запомни.
Интересно, а откуда здесь уже знают, что ему медпомощь нужна? Ну, все всё и всегда знают, прямо... но сегодня это знание было ему на пользу, и потому Гаор даже мысленно воздержался от ругани.
И Первушка уже знала, и всё нужное было у неё наготове.
- Ну, - насмешливо спросила она, промывая ему ссадины, - а на этот раз что?
- Обычная тренировка, - пожал плечами Гаор.
- Упрямый ты, Дамхарец. Куда завтра едешь?
- Куда прикажут.
Помимо его желания сказанное прозвучало если не жалобой, то близко к этому. Первушка внимательно посмотрела на него.
- Во сколько выезд?
- В пять утра.
Она кивнула.
- Сам проснёшься или будить?
- Проснусь, - твёрдо ответил Гаор и про себя добавил в рифму: и вернусь.
От Первушки он сразу пошёл в спальню, где его уже ждал Вьюнок с выстиранным и приготовленным на завтра бельём и белой рубашкой. И как ни хотелось Гаору лечь, он собрал выездную форму и пошёл её гладить и чистить, чтобы завалиться спать сразу после ужина.
К тому, что Вьюнок всегда крутится у его ног, бегает за ним, выполняя всякие мелкие поручения, а иногда бывает даже полезным, он уже привык. И даже необходимость спать не одному, а с Вьюнком, не раздражала, да и спал Вьюнок смирно. И глубоко внутри, наглухо спрятанным даже от самого себя было ещё одно соображение: ночное присутствие под его одеялом Вьюнка освобождало его от визитов женщин из третьей спальни. Ему чего-то совсем не хотелось этого, а о причинах этого... нежелания думать было неохота и даже страшно. И там же, в глубине памяти занозой сидели слова белохалатной сволочи, врача-тихушника, об отдалённых последствиях комплексного воздействия на его репродуктивную систему.
К ужину Гаор управился с формой, приготовил свёрток с запасной сменой и даже успел проверить, как Вьюнок научился застилать правильно кровать. Справлялся малыш неплохо, правда, не хватало не так силёнок, как роста, ну, так руки вырастут, а умение при руках всегда будет. И остальные мужчины в третьей спальне то ли привыкли к Вьюнку, то ли... во всяком случае ничьего осуждения Гаор не ощущал.
После ужина его подозвала Старшая по кухне и дала ему свёрток с бутербродами, явно больше того, что он когда-то - это было так давно? ведь всего-то летом - получал у неё на выезд и четыре бутылочки с минеральной водой.
- Это тебе на весь день, - строго, прикрывая строгостью сочувствие, сказала Старшая. - До подъёма выезжаешь, так?
- Так, Старшая, - кивнул Гаор, принимая свёрток и бутылочки, - спасибо, - и совсем тихо, - Мать.
Она только кивнула, будто прощаясь с ним.
В спальне Гаор заложил паёк в тумбочку и сразу, как ни хотелось курить, пошёл в душ. Он боялся не проспать, а не выспаться.
В душе он тщательно, но быстро вымылся, и многие ещё курили, занимались какими-то делами и решали свои проблемы, а он уже лежал, прикрыв лицо углом одеяла от белого, осточертевшего ему света, и спал.
Прибежал Вьюнок, безуспешно искавший его в курилке, ремонтной и душе, и растерянно затоптался рядом. Потом осторожно покосился на сидевшего на своей кровати Зимняка. Тот кивнул, и Вьюнок схватил свои мыло, мочалку и полотенце и побежал в душ. Вернулся он так стремительно, будто и не мылся, но голова, мочалка и полотенце были мокрыми. Старательно разложив всё и развесив, Вьюнок осторожно приподнял край одеяла у спины спавшего на боку Гаора и залез туда. Гаор, не просыпаясь, что-то невнятно пробурчал.
Проснулся Гаор, как и приказывал себе, в четыре. Синяя от ночного света спальня заполнена храпом и сопением множества людей. Мгновения два, не больше, Гаор пролежал неподвижно, слушая и вспоминая, не забыл ли он чего, и мягким, чтобы не разбудить спавшего рядом Вьюнка, рывком выбросил себя из-под одеяла. Надеть чистое бельё, сбегать на оправку, вернуться, одеться уже в выездное, вслепую расчесать волосы, усы и бороду, постель... ладно, пусть малец спит, и усмехнулся, вспомнив когда-то слышанное: "Детский сон с утра самый сладкий", - свёрток с бельём, свёрток с пайком и на выход. Вперёд... в атаку не в атаку, а будет хреново. А может, и дерьмово. А может, и всё вместе.
Огромный дворец спал, отдыхая от ночных трудов и пакостей и готовясь к дневным. Но лампы в коридорах и на лестницах горят в полную силу, гаражный двор освещён ярко-белым, как прожекторным светом.
В гараже дежурный механик молча и очень внимательно проследил, как Гаор закладывает в "коробочку" свои свёртки, проверяет и прогревает мотор, проверяет заливку очистителя и антифриза, наличие запасных канистр... Работал Гаор сосредоточенно, не суетясь и без лишних движений, и без пяти пять выехал из гаража к боковому входу восточного крыла, где обычно хозяин садился в "коробочку". И угадал. Практически одновременно он затормозил у крыльца, открылась дверь и по ступеням сбежал Фрегор в зимнем камуфляже без знаков различия с аккуратным чемоданчиком в руках. Похожие Гаор видел ещё на войне у штабников и знал, что они предназначены для хранения и перевозки особо важных документов и даже снабжены всякими хитрыми приспособлениями, начиная от наручника с цепочкой для пристёгивания к запястью, чтоб не потерять, и заканчивая встроенной неизвлекаемой миной для "самоуничтожения при попытке проникновения". Да, с Фрегором не соскучишься. И маршрут неизвестен. Ну... ты к Огню или Огонь к тебе, а встречи не минуешь - старая мудрость.