Когда подготовка закончилась, Гаора отпустили поужинать и переодеться. Перспектива бессонной ночи, конечно, не радовала, но деваться было некуда, и Гаор отправился в кухонный закуток выполнять приказание. Новогодняя ночь - паршивое время: офицеры как перепьются, так их на геройские подвиги тянет, а под пули в незапланированную и неподготовленную атаку не им идти, а солдатам. Солдатский праздник - поесть и выспаться, а геройский подвиг - выжить, так ведь попробуй это кому не то, что объяснить, сказать. "Как год встретишь, так его и проживёшь". Вот чёрт, неужели ему весь год теперь лакействовать?
Поев, он переоделся в лакейскую форму и вернулся в хозяйский салон. Фрегор уже, похоже, здорово надрался, но вырубаться и не собирался.
Гаор впервые наблюдал пьянку Фрегора вблизи и, хотя повидал он вполне достаточно и сам во многих загулах поучаствовал, но всегда найдётся что-то... новенькое. Пьянел Фрегор неровно, толчками, пил и ел беспорядочно, но самое неприятное, что пьянел он зло, наливаясь не только разнообразным спиртным, но и злобой и пьяным куражом. Такое в жизни Гаора тоже бывало, и он отлично умел успокаивать таких пьяных задир и буянов, но этому же не съездишь по морде, и не выкинешь на улицу, чтоб протрезвел на холодке, и даже не свяжешь и не уложишь в уголке, чтоб проспался. Вот чёрт, хорош праздник будет. До полуночи ещё ого-го, а этот уже и даже весьма...
Грандиозные планы Фрегора по истреблению соперников-родичей, соперников-сослуживцев и ещё разных соперников, до отвращения однообразные и пакостные, Гаор слушал, не вникая, благо, от него никаких замечаний и высказываний не требовалось, стараясь только не пропустить приказа об очередной бутылке. А Фрегор то разражался длинными цветистыми названиями и свирепел от медлительности, с которой Гаор разбирал этикетки, то наоборот высказывался крайне неопределённо, типа: "ну, этого самого" и опять же приходил в ярость от его непонятливости. Словом, оплеухи учащались, и Гаор уже подозревал, что псих входит во вкус и развлекаловка будет ой-ё-ёй.
К половине двенадцатого лицо у него горело, а щёки и губы ощутимо опухли. И всё больше накатывало желание вмазать этому психу... по-родственному. Пришедшая внезапно в голову мысль о том, что ведь они, в самом деле, родственники, заинтересовала Гаора всерьёз. Если его бабка Фрегору тётка, то они с Фрегором... кузены или нет, кузены, это когда отцы братья, а тут... Занятый совершенно непривычными и вдруг показавшимися очень интересными генеалогическими вычислениями, Гаор подавал требуемое уже чисто машинально и, может, поэтому перестал ошибаться.
- Ну, Рыжий, - провозгласил Фрегор, - старый год мы худо-бедно, но проводили. Теперь будем встречать новый. Как встретим, так и проживём.
"Ты в дребодан, а я с битой мордой", - мрачно пошутил про себя Гаор, выставляя на стол положенное для полуночного тоста шампанское. Ему и в голову не могло прийти, что давней и всеобщей традицией Королевской Долины была общая и поголовная порка всех рабов в новогоднюю ночь. Именно с целью соблюдения приметы о встрече нового года. А уж была эта порка символической или вполне натуральной... всегда оставалось на усмотрение хозяев. И Фрегор был твёрдо намерен от этой традиции не отступать и даже кое-чем её дополнить. Благо, никто не будет лезть ни с советами, ни с указаниями, а о помехах он и помыслить не мог.
Мирно певший и гремевший музыкой радиокомбайн в углу вдруг взорвался звонкими до пронзительности фанфарами. Наступило время обращения Главы. И хотя из года в год речь не менялась и им обоим, хоть и по разным причинам, было глубоко плевать и на Отца Нации, и на его слова обращения к Детям Любимым, но оба, даже не заметив этого, встали по стойке "смирно" и так, не шелохнувшись, прослушали все пять долей поздравлений и пожеланий. Глава замолчал, и мощно загремел Гимн. Его тоже прослушали в стойке, но уже не так внимательно, и Гаор успел открыть бутылку и налить вина в бокал как раз к бою часов. И потому вместо оплеухи успел в заканчивающемся году получить:
- Хвалю.
- Спасибо, хозяин, - машинально откликнулся Гаор, прикидывая, сколько ещё надо этому придурку, чтобы упиться, и не намешать ли под шумок убойного "ерша", чтобы псих глотнул и вырубился.
Но следующее распоряжение было настолько неожиданно, что он изумлённо уставился на хозяина.
- Так, Рыжий, спускай штаны, рубашку на голову и ложись.
Фрегор рассмеялся его изумлению.
- Всё правильно, Рыжий, как новый год встретишь, так его и проведёшь.
О порках в "Орлином Гнезде" Гаор слышал не раз, и всякое, но ни видеть, ни тем более получать за весь год ни разу не пришлось, и вот сейчас, в новогоднюю ночь и ни за что, чтоб... чтоб весь год... ну, сволочь, ну, псих... Но спорить не стал. Молча с равнодушным до презрения выражением он выполнил приказ. Фрегор, радостно хохоча, схватил оказавшийся в одном из подарочных свёртков хлыст и, не вставая с дивана, ударил его по спине.
- Далёко лёг! Ближе, Рыжий, ближе!
"Если ты думаешь, что я поползу, хрен тебе", - всё ещё сдерживаясь, подумал Гаор. Он встал, перешёл на два шага и снова лёг. Фрегор, уже не смеясь, а кривясь, десять раз ударил его и отбросил хлыст.
- Вставай!
Гаор встал, оправил одежду. Фрегор, не глядя на него и обиженно кривя губы, налил себе водки и выпил.
- Сволочь, братец, не мог что получше придумать. Хлыст! У меня их... целая коллекция. Не люблю хлыстов. Сильно ударишь, кожу прорвёшь, а слабо бить никакого удовольствия, - бормотал Фрегор, горстями запихивая в рот рыбное ассорти. - И портить тебя нельзя, ты нужен.
"И на том спасибо", - попытался усмехнуться Гаор. Кожу ему придурок и впрямь не прорвал, но горела спина вполне ощутимо.
- Нужен... - Фрегор пьяно икнул и осоловело уставился на Гаора.
"Да вырубайся ты, наконец", - устало подумал Гаор.
- Мой! - вдруг завизжал Фрегор. - Ты мой раб, я тебя купил! Ты всегда будешь моим! Что хочу, то и делаю! Как захочу, так и убью! Я хочу... хочу...
Фрегор остановился, явно пытаясь сообразить, чего же он хочет. Вдруг схватил пустую бутылку и запустил ею в Гаора, целясь ему в голову. Гаор перехватил её на лету и аккуратно поставил к остальным опустевшим.
- А я хочу! - завизжал Фрегор, и в Гаора полетело со стола всё подряд.
Гаор, тоже разозлившись - ему же всё здесь потом отмывать и чистить - увернулся от очередного бокала и рявкнул:
- Отставить! - прибавив для крепости капральский загиб.
Фрегор замер с полуоткрытым в капризном визге ртом и вдруг захохотал. Он смеялся долго, катался в восторге по дивану, сбрасывая со стола на пол случайно уцелевшее, кричал что-то про какого-то неведомого Гаору Дубаря. Под его гогот Гаор убрал осколки и ошмётки в мешок для мусора, решив, что уж на этом гулянка должна закончиться. Но он ошибался. Отсмеявшись, Фрегор вытер выступившие от смеха слёзы и приказал подать ещё водки с бальзамом.
- Да не той, а с чёрной этикеткой, лохмач.
Он пил крепчайшую смесь как воду и всё ещё смеялся.
- Нет, это мне понравилось. А вот я подстрою, чтоб ты так на дядюшку... он же обделается от страха! Импотентом станет! Гомик-импотент! Гомик-педик! И чего он на тебя запал? - вдруг вполне искренне и даже трезво удивился Фрегор, жестом приказывая подлить бальзама. - Аккуратней лей, он не пайковый, совсем ты не в его вкусе. Разве только для порядка. Опять же, ты не родовой, чтоб тебя по кругу трахать, с купленными без этого обходятся. Это родовых, - он захихикал, - представляют. Проклеймят, подучат немного и по кругу, и по кругу. Как раз у меня детёныш подрос, вернусь, попробую мальчика. Если сладенький, тебе потом отдам, попользуешься. Не всё Мажордому, сволочи старой. А ты... - он вдруг остановился и задумчиво облизнул распухшие губы. - В самом деле, Рыжий, как же это я тебя не попробовал? А?
Гаор, слушавший его болтовню в пол-уха, но всё более настороженно, поставил на стол новые бутылки и выпрямился. Их глаза встретились.