- Ты в казарме про ночь помалкивай. Дойдёт до дядюшки, что ты верхний, да ещё такой, - Фрегор снова хихикнул, - он же из кожи вылезет, но отберёт тебя. А так я ему ха-ароший спектакль устрою. Рыжий, ну, неужели ты ничего не помнишь? Нет, мне говорили, что прессовики в работе заходятся, что не простые там команды, но чтоб так...
Впереди показалось шоссе, пустынное, как и положено утром первого января. Фрегор достал карту и, к удивлению Гаора, очень ловко сориентировался.
- Так, Рыжий, давай налево, там городишко с храмом, наверняка отловим. И сделаем вот как. Проедемся, я тебе укажу, выйду и введу её сзади в салон, - хохотнул, - всё равно мне первому положено. Ты гонишь в местечко поглуше и подальше, останавливаешь, идёшь к себе, раздеваешься, всё сразу снимай, понял, и ждёшь, выйдешь по моему приказу, а там... по обстоятельствам. Покажем дамхарским шлюхам столичный класс? - и сам ответил. - Покажем! Гони, Рыжий.
Прессовики заходятся? Не простые команды? Огонь Великий, что ж они со мной сделали? Спектакль для дядюшки... Голова у Гаора окончательно перестала что-либо соображать, и мелькнувший на въезде в городок указатель намертво выветрился из его памяти, и под пыткой не вспомнит и не назовёт.
Он медленно проехал по пустынной центральной - она же, похоже, и единственная - улице, мимо стоящей на пустой базарной площади вполне приличной по аргатским и скромной по местным меркам ёлки к храму, мимо храма.
- Вымерли они, что ли? - бормотнул Фрегор и тут же хохотнул. - Или вымерзли, а, Рыжий? Ладно. Я здесь сойду и вернусь, так похожу, а то машина приметная, а ты потихоньку поезжай вперёд и вон у тех деревьев жди, понял?
- Да, хозяин, - прохрипел Гаор, - ждать у деревьев.
Он ничего не понимал, не хотел понимать. Какой спектакль, какой класс?! Хозяину нужна шлюха? Пусть берёт где угодно, сколько угодно, делает что угодно, лишь бы его оставил в покое. Белое безмолвие вокруг, боль в теле и пустота в голове.
Он не знал, сколько просидел так в бездумном оцепенении. Как-то по краю сознанию прошли мимо, на мгновение отразившись в боковом зеркале, двое: хозяин и девушка, маленькая, в облегающей короткой шубке, и где-то сзади щёлкнул замок. На панели возле часов зажглась и погасла красная лампочка, обозначив открывшуюся и закрывшуюся дверь, и Гаор, подчиняясь помимо воли вошедшему в мозг хозяйскому приказу, автоматически стронул машину. Огромную, налитую силой и с рабской покорностью подчиняющуюся его рукам. Он чувствовал её сейчас, всю, мощную как танк и послушную как... как он сам. Как ему из хозяйской воли никуда, так и ей - мелькнула мысль. А если вот сейчас, по прямой, он помнит, это не поле, луг, заливной, в озёрах, сейчас лёд, снег, всё бело, а если по прямой и в рёмное окно? И ни следов, ни ... а девчонку-то за что? - остановила его руки, заставив вывернуть руль, неожиданно ясная и чёткая мысль. Нет уж, пусть хозяин один останется.
И сразу, едва он успел о нём подумать, тот возник в соседнем кресле.
- Отлично, Рыжий, хвалю.
- Спасибо, хозяин, - машинально шевельнул губами Гаор.
- Вон там останови. Ага, правильно, теперь иди, раздевайся и жди сигнала.
Гаор остановил машину там, где его застала хозяйская команда, даже не поглядев что там впереди и с боков - воздух уже по-вечернему синел, наливался темнотой - тяжело ступая, ничего не видя вокруг вошёл в кухонный отсек, содрал и бросил как попало одежду, даже не обратив внимания на кровавые пятна на нижней рубашке и подштанниках, и рухнул на свою койку. Из-за тонкой внутренней стенки-переборки смешки, звяканье бутылочного стекла и неразборчивый девичий шепоток, и последняя мысль: авось псих натешится и забудет про него.
Гаор очнулся сам. От тонкого, как детского, крика.
- Мама! Мамочка! Не надо! За что?! Спасите! Кто-нибудь... ой, больно, спасите!
Ошалело моргая, ничего не понимая, рывком сел, едва не свалившись на пол. Приснилось? Снова?! И тут же, сообразив, что это не сон, не кошмар, что эта сволочь, как его прошлой ночью, так сейчас эту шлюху безвинную... как был, нагишом, сорвался с койки и ввалился в салон.
Разбросанные тряпки, заляпанный кровью пол, и прикованная наручниками к скобам, распятая на этом полу... девчонка, девочка, груди едва наметилась, в крови, с размётанными чёрными волосами
- Ага, - радостно осклабился ему навстречу голый Фрегор. - Не выдержал. Немножко рано, но ладно, я добрый сегодня. Ну, крошка, это игрушки были, видишь его хозяйство, сейчас он тебя от печёнки и до сердца...
Он болтал, сидя на корточках возле неё, поигрывая ножом и зорко наблюдая за застывшим в дверях голым лохматым рабом. Руки, грудь и живот у него были испачканы кровью. Её кровью - понял Гаор и, не захрипев, зарычав от ярости, чувствуя, как стягивается к носу верхняя губа, открывая зубы в оскале, тяжело шагнул вперёд.
- Мы уже тут порезвились, - продолжал Фрегор, откровенно любуясь ужасом на залитом кровью и слезами лице девушки, - но я помню уговор, говорят, аборигены такие штучки знают, куда уж нам столичным.
Ещё шаг...
- А он не просто абориген, он учёный, его прессовке учили, ты получишь настоящую прессовку дорогая, качественную.
Ещё... бить ногами...
- Теперь ваша очередь, - торжествующе улыбнулся Фрегор.
Фраза застала Гаора в прыжке, и он уже в беспамятстве упал на девушку и остался так лежать. Фрегор закатился по-детски радостным смехом.
Отсмеявшись он вытер лицо окровавленной рукой и столкнул Гаора с девушки.
- Ну, каково под аборигеном, крошка? - весело спросил он её.
- Отпустите меня, - прошептала она, обречённо глядя на него.
- Зачем? - искренне удивился Фрегор. - Мы же только начали, - и укоризненным "учительским" тоном. - Я никогда не обманывал женщин. Я же обещал тебе нечто незабываемое. Огнём клянусь, ты этого никогда не забудешь. Ну же, дорогая, улыбнись. Это же весело! А у нас всего три периода. Потом он очнётся, а ему надо получить свою долю. Рыжий, я знаю, ты не видишь, но глаза-то у тебя открыты, так что ты тоже как участвуешь, - и попросил: - Дорогая, всего три периода, постарайся выдержать.
Она умерла раньше.
Фрегор оглядел истерзанный труп, сокрушённо покачал головой.
- Ну надо же, слабачка попалась, а может, это и к лучшему. Его тоже передерживать нельзя, а так... запасец. Ну давай, Рыжий, получи свою долю.
Он затащил тело раба на труп девушки и стал вкладывать его член в глубокую рану на её животе. Член выскальзывал, но Фрегор был терпелив и упрямо добивался нужной позы. Наконец отошёл и оглядел получившееся. Рыжий лежал на девушке, сдавливая руками её горло, с погружённым в развороченную брюшину членом.
- Отлично! - радостно провозгласил Фрегор. - Я знал, что получится, главное, Рыжий, не спешить, пока труп тёплый, с ним всё можно сделать. А теперь... - он сделал интригующую паузу, - антракт, пять долей. Не беспокойся, Рыжий, мне хватит.
Принять душ, одеться в свежий костюм, налить себе бокал хорошего вина и сесть на диван - ему действительно на всё хватило пяти долей. Устроившись на диване, Фрегор отхлебнул и скомандовал:
- Действие второе. Занавес, - произнёс формулу вывода и замер в предвкушении.
Ну и морда будет у Рыжего, когда он очнётся и узнает, что всё это его рук дело. Вот это зрелище, вот это кайф!
И опять медленное, через боль, пробуждение. Боль... нет, боль та же, но... но что с ним? На чём он лежит? Нет, этого не может быть, нет, это не он! Он закричал, но вместо крика вырвался хриплый, надсадный рёв...
- Ты так рвался, что я уступил тебе, - донёсся издалека тихий хозяйский голос. - Ну чего ты, Рыжий, она уже холодная, ты так и уснул на ней.
Гаор медленно, через силу отделил себя от трупа и встал на колени.
- Нет, - выдохнул он, мотая головой, - это не я.
- Ты, Рыжий, ты, - рассмеялся Фрегор. - Скажешь опять, что ничего не помнишь?
- Нет, - Гаор смотрел на него с ужасом и надеждой, - я не хотел, я хотел...