Гаор досадливо тряхнул головой, и неожиданно быстро отросшие волосы щекотно упали на лоб. Что ж к этому тоже надо привыкнуть, полукровки щетинистые и лохматые. Да, как там было с Сержантом?..
…До обеда он обживал свою теперь комнату, обошёл хозяйственный двор, поговорил со знакомцами и приятелями из слуг — были у него и такие, всё же не чужой он здесь, а сын, хоть и бастард. В саду, как он помнил, в это время гулял Братец, и он туда предусмотрительно не совался. Пообедал со старшими слугами и рядовыми из охраны, привычно помалкивая и только отвечая на вопросы. Но едой его не обделили, спрашивали об учёбе довольно дружелюбно. Двое новеньких из охраны сами только в прошлом году окончили училище, хоть и другое, но нашлось о чём поговорить. А после обеда он переоделся у себя в комнате и ушёл в город. На воротах его ни о чём не спросили. Не спросил и он. Найдёт он Северный госпиталь-интернат без них. Что он, города не знает? У них уже целый цикл занятий по уличным боям прошёл.
Северный госпиталь был на окраине, с неизменным высоким глухим забором с общевойсковой эмблемой на воротах и будочкой пропусков. Он предъявил выданную в училище увольнительную и назвал к кому.
— Отставной сержант Яшен Юрд.
— Седьмой отсек, — ответили ему, выдавая разовый пропуск на час.
Обсаженная живой изгородью в рост человека прямая аллея, у перекрытых калитками проходов в отсеки таблички с номерами. Вот и седьмой. Он толкнул незапертую калитку. Та же, покрытая казарменно красным толчёным кирпичом дорожка, упирающаяся в низкое широкое здание, но с боков газон, клумбы, скамейки у клумб и под деревьями. На скамейках старики в военной форме, многие с наградами, нашивками за ранения, за бои, но… да все не выше старшего сержанта. В первый момент они показались ему одинаковыми, и он растерянно остановился. Но его почти сразу же окликнули.
— Ты?! — и неуверенно, — Гаор?
Сержант впервые назвал его по имени.
— Так точно! — гаркнул он, разворачиваясь на голос и по-уставному бросая ладонь к козырьку. — Курсант Гаор Юрд прибыл в отпуск.
Под раскидистым деревом четыре скамейки составлены правильным квадратом, посередине раскладной столик, на нём развёрнутая клетчатая доска, кости, цветные фишки, обернувшиеся к нему старики и медленно встающий Сержант.
— Вольно, курсант.
— Твой?
— А ничего, Яшен, держит выправку.
— Похож!
— Поздравляем, Яшен.
— Игра, значит, побоку?
— Да, спасибо, племянник, дальше без меня, — ответил всем сразу Сержант, бросая зажатые в кулаке фишки и выбираясь из-за стола.
И это брошенное мимоходом: «племянник», — подтвердило то, о чём он стал догадываться и раньше, да что там, что знали все, но никогда не говорили вслух. Сержант — брат его отца, бастард его деда, и…
— Ну, здравствуй!
Чудеса продолжались: Сержант обнял его!
— Пойдём, поговорим.
Они нашли маленькую — на двоих — пустую скамеечку, сели рядом. Он достал и протянул Сержанту свой табель. И тот с удовольствием стал его читать, комментируя каждую отметку.
— Молодец, — вернул ему табель Сержант, — а с черчением, что за проблемы?
Он вздохнул и признался.
— Мы ему мух в тушечницу натолкали, он и не стал разбираться, всем снизил.
— Карцер тоже все получили? — усмехнулся Сержант. — Или сдали зачинщика?
— Все, — ответил он.
И к его удивлению, Сержант кивнул.
— Ну и правильно.
Сержант настолько не походил на себя прежнего, что он не удержался.
— Сержант, что…?
Он не договорил, но Сержант его понял.
— Кончилась моя служба, понимаешь? Дембель я теперь. И жизнь кончилась. Вот, доживаем мы здесь, а… не сержант я уже, только нашивка осталась.
Он кивнул, не так понимая, как догадываясь. А Сержант продолжал.
— Что мог, я сделал, а чего не мог, того и не смог. Клятву я выполнил, а дальше не моя воля.
— Какая клятва? — удивился он. — Присяга?
— Присяга само собой, а клятву я отцу давал.
Сержант говорил, глядя не на него, а перед собой, и от этого его слова становились особенно весомыми.
— Я уже служил, до младшего сержанта дослужился, когда отец нас созвал. Всех. По его вызову мне без звука всё оформили, я и приехал, явился, как положено. Собрались в его спальне. Он лежал, не вставал уже. Как раз ему на операцию надо было ложиться, он и не стал ждать, как там обернётся, операция сложная, и созвал нас. Наследник — Яонгайжанг, рядом стоит, младшие, все трое на одном колене, и мы, бастарды, все шестеро на коленях, всё как положено, по древним обычаям и законам. И дали клятву, что ни старшие младших, ни младшие старших не бросят и не подставят никогда.