Яржанг Юрденал прежде, чем закрыть и запереть в отведённый для этого ящик тетрадь с дневником, перечитал сегодняшнюю запись. Да, всё правильно. И, пока нет официального приказа, то решение о ликвидации спецвойск остаётся наполовину слухом, о котором всерьёз говорить незачем. Конечно, приказы не обсуждаются, но… обидно. Стоп — остановил он сам себя — ещё возможны варианты. Не спеши выполнять не отданный приказ. А то окажешься виновником.
4 декада 5 день
К середине декады гонка не то, чтобы прекратилась, а вошла в спокойное даже рутинное русло. Где-то прибыло где-то убыло, а в целом… война-войной, а канцелярия с бухгалтерией работают в чуть более напряжённом, но становящемся привычном режиме.
Усадьба капитана Корранта
Извещения, предписания и прочие, доставляемые курьером и вручаемые под расписку, официальные бумаги всегда не к добру.
Ридург Коррант сидел в своём кабинете за письменным столом, на котором перед ним лежали два официальных бланка, доставленных только что курьером из регионального отделения по учёту несамостоятельного контингента Ведомства Учёта Населения. Надо же — на каждого. Отдельно на Рыжего, отдельно на Сизаря. Так сказать, для вразумления, чтобы прочувствовал. И в нарушение экономии ресурсов. Интересно, по посёлкам тоже на каждого отдельно или списком? Надо будет поспрашивать при случае. Заодно выяснится и убыль, потому что закон обратной силы не имеет, а, значит, менять статус и присылать извещения будут только на живых.
И даже злости не было. Ведь к этому всё и шло. Догадывался и не верил своей догадке. Вот и громыхнуло. Ну, что на возвращение Рыжего и Сизаря с самого начала не рассчитывал — это да. Отобранное, даже отданное добровольно и в счёт патриотического долга, не возвращают. Давно известно и многократно проверено на практике поколениями ургоров. И обещания компенсации — это всегда только обещания. Это всё… не пустяки, но терпимо, хозяйство в принципе переналажено и функционирует нормально. Важно другое. Это — он с отвращением, но внимательно перечитал не сами извещения, а их заголовки — только начало, нет, новая стадия давно идущего и до сих пор остававшегося скрытым процесса. Единство… х-ха! Союз всадника с лошадью. Сначала ты меня повози, а потом я на тебе поезжу. Кого-то поднимут, кого-то опустят, но станем мы — все, без исключения — вровень. Перед властью, как перед Огнём. И Огонь — он там, за Огненной же Чертой, а власть — она здесь, глядит на тебя в упор и… стоп! Уймись, не при на танк с прадедовским ножом. Броню не пробьёшь, а танк проедет по тебе, даже не заметив.
Ладно, с этим ясно. А вот что будет дальше? Тоже более-менее. До конца войны будут осваивать и зачищать мелкие нестыковки и заусеницы в армии и Трудовом Фронте. Так сказать, приучать и приучаться. А вот потом…
Коррант снова вздохнул и, отодвинув бланки, взялся за текущие дела.
В дверь слегка поскреблись.
— Входи, Нянька, — сказал, не поднимая головы, Коррант.
Нянька вошла, плотно и бесшумно прикрыла за собой дверь и подошла к столу.
— Да, читай, — Коррант по-прежнему не глядел на неё, углубившись в свои ведомости.
— И как понимать? — после недолгого молчания разжала губы Нянька.
— Они живы, но не вернутся, останутся в армии. На мёртвых извещений не будет. Так всем и передай.
Нянька кивнула, но не ушла, осталась стоять.
— Ну, — поторопил её Коррант, уже догадываясь о следующем вопросе, но добиваясь, чтобы именно она сама его озвучила. Потому что формулировка вопроса определяет и ответ.
— А кончится война, тогда что? — спросила Нянька.
— Пусть она сначала кончится, — усмехнулся Коррант. — И хорошо бы, чтоб нашей победой.
— Побеждённым всем плохо будет, — вздохнула Нянька.
Коррант быстро вскинул на неё глаза и тут же опять демонстративно углубился в бумаги.
Нянька вдруг легко, почти неощутимо погладила его по голове и бесшумно вышла. Коррант закрыл лицо ладонями и посидел так неподвижно долей пять, не меньше. Это язык ургоров, столь древний, что ему не надо учиться, его познают ещё в утробе матери. Женщина гладит по голове сына или брата, того, кто ей близок и дорог, и кого она обещает защищать. К возлюбленному и мужу прикасаются иначе. У… поселковых немного по-другому, но тоже… всегда понятно. И что бы и как бы ни было, в его усадьбе, с его семьёй всё будет в порядке. Нянька обещала помощь и защиту. Ей он верит.
Ведомство Учёта Населения.