— Вот зверёныш, — прозвучал за спиной голос… этой, что с бумагами.
— Такого пороть каждый день по три раза, и всегда будет за что, — со смешком ответил ей снимавший ошейник.
Рука дядьки на плече помогла дойти до строя, не сбившись с шага.
— Молодец, — сказал Жур, ставя его в строй.
И командир курса одобрительно кивнул.
Вьюнок прерывисто, но удержавшись от всхлипа, перевёл дыхание и гордо посмотрел на одноклассников. Быть всегда и во всём первым нелегко, но он старается. Как себя в начале поставишь, так потом этого и держись. И спасибо Рыжему, тьфу-ты, отцу, что научил и койку заправлять, и форму на ночь складывать, и… много чему ещё.
Когда коню к подножной траве добавляют торбу с кормовым зерном, то это перед дальним походом. Дать-то дали, и немало, а, значит, и стребуют во много раз больше. Гаор это прочувствовал ещё в училище, когда назначение командиром отделения добавляет не столько довольствия и власти, сколько обязанностей и ответственности, а соответственно и хлопот, и взысканий. Так что ничего опять же «концептуально нового» в его жизни не произошло.
В его землянку протянули телефонный провод, и теперь к дневальству по кухне и хозяйству добавилось дежурство на телефоне с — аггелов горячих им в глотку — записью телефонограмм, а, значит, нужен грамотный. А их… ну, больше, чем в начале было, ещё на сборном начали учить, но всё равно. Мало они грамотные. Читают по слогам, а пишут… Но и это не самое, а вот что состав поубавился… боевые невозвратные потери. И за каждого будто по сердцу полоснуло. Даже похоронить по-нашенски не дают, в общий костёр кладут. Налёты, обстрелы… а теперь, когда их уравняли и в обеспечение вошло оружие — подрядовым оставили только шанцевый, но разрешили трофейный холодняк, рядовым и выше — табельный холодняк и личный трофейный огнестрел, но не больше одной единицы, аттестованным рядовым — табельные однозарядные винтовки и любое трофейное, ну, а сержантскому составу — по общему Уставу. Так что за обеспечением теперь надо будет целую бригаду собирать. И в бой с непосредственным огневым контактом их будут пихать, а обученных у него… как в песне: «Я, да ты, да мы с тобой…». Он сам, Четырок и Быстрый. Ну Барсук ещё, всё-таки до мобилизации охотничал с ружьём. Рисковый у него был управляющий, что разрешал своё брать, да ещё и отдал старое будто сломанное. И сам Барсук — криушанин-лесовик, и не принят о́й, а по крови-утробе, так что… ну, на снайпера его Быстрый потихоньку натаскивает. С фоторужьём неплохо получается. Трофейные винтовки в тайнике хранятся, теперь их можно будет открыто до ума довести. И учить тоже в открытую.
Первого — праздник же — ему дали не только отоспаться, но и отпраздновать в своём — да, аггелов вам всем в глотки, несмотря на возвращение имени, звания и наград, свои ему здесь, да, он стал лохмачом и им останется уже до конца — уже не просто дружеском, а братском кругу. Поблагодарили Н а́больших Матерей, Ветер — защитника воинского, что Мать-Воде братец молодший и, конечно, Золотого Князя, помянули поимённо всех не доживших… а второго еле успел отправить рабочие дюжины по местам, как дёрнули в штаб. Для внушения, накачки и ознакомления с изменениями в Уставе и прочем. Конечно, ротный — не тот уровень, но его рота Особая, наравне с полковой разведкой, и потому… ну, и так далее. Ну, трофейная служба теперь по-новому для всех. Вот и собрали командиров подразделений, чтобы всем сразу и одинаково. Косились на — Гаор усмехнулся — сержанта-лохмача, но ни один не вякнул. Великое дело — Устав. Сказано — исполняй! Но неплохая система теперь вырисовывается, для его роты — это точно. Но это пока побоку. А вот что пополнения дают всего четырёх подрядовых подсобников, вот это хреново. У него все дюжины теперь неполные. На этом остальных отпустили по своим частям, а его оставили. Для дополнительной накачки и задачи. В накачке ничего «концептуально нового» — тьфу ты, вот привязалось! — не было. Но чего-то странно тихушник на него смотрел. Но молчал, что более опасно открытого крика и ругани. И, наконец, задачу поставили.