— На колени! Головы книзу!
На оба?! Если бы скомандовали: «На колено!», то это на молитву, а на оба… так только перед казнью. Ну, Огонь, встречай нас, как жили, так и…
Строй качнулся и стал ниже, замерев в позе безоговорочного подчинения и готовности принять свой приговор.
И как из-под земли точно посередине между строем и машинами возникла чёрной тенью фигура… Храмовник?!
На точку прибыли в точно назначенное время. «Помойная яма» оказалась лагерем… военнопленных? Забор, во всяком случае, тот самый, знакомый ещё по Дамхарским плотинам и центральному сборному. Но ворота глухие. И встретил их колонну рядовой в серой форме и белых крагах дорожной регулировки. Рядовой из Тихой Конторы — это весьма немалый чин. Остановились в указанном месте на параллельной дороге и получили разрешение выйти из машин, закурить и оправиться. Уже что-то. Сбегали по-быстрому за машины и встали перед ними неровным, потому как приказа не было, но плотным строем. Офицеры — зам по строевой, зам по обеспечению и тихушник стояли у своих машин и молча курили. От забора их колонну отгораживали, но не заслоняли — вот мастера! — машины Тихой Конторы и Ведомства Крови. Раскрыли ворота на одну створку и вышли… в разножку и выстроились не по росту… спецовики?! Аггелы в Тарктаре! Это что же такое Тихая Контора задумала?
Гаор покосился на офицеров. Так, замы не в курсе, а тихушник… похоже, знал, но без деталей, смотрит с интересом, но без психа. Уже легче или как? А храмовник-то там откуда? И зачем?!
Подъехали ещё две колонны. Тоже армейские, но заметно короче. Каждая из одного грузовика и «коробочки». Их поставили следом. «Вот и очередь», — усмехнулся Гаор. Интересно: запоздали, или так и было назначено?
Громкий звучный, но не звонкий голос храмовника казалось, заполнил всё пространство от неба до земли и от лагерного забора до армейских машин, а, может, и за ними до самого горизонта. Древнее заклинание изгнания за мерзостные пред ликом Огня деяния, за которые даже смерть — слишком лёгкое наказание, ибо извергов даже Тарктар и Коргцит не принимают.
Страшные слова падали на склонённые головы спецовиков, исключая саму мысль о неповиновении. Ибо слово Храма — это слово самого Огня.
На обеих дорогах — ближней и дальней, у грузовиков и кунгов напряжённое молчание. На ближней зорко следили за реакцией «извергаемых», а на дальней… Такого там никто не ждал. И теперь все мучительно думали: а мы-то тут зачем?
Отзвучали завершающие формулу не изгнания, а извержения слова, и храмовник исчез так же незаметно и бесшумно, как и появился. Коленопреклонённый строй оставался неподвижным, ожидая… Да ничего они уже не ждали. Они — живые, но уже за чертой.
Арг, не поднимая головы, осторожно скосил глаза. И тут же поймал ответный взгляд Ангура. Еле заметное покачивание даже не головы, а нижней челюсти сигналом, что остальные держатся.
Возле армейских грузовиков мрачное молчание офицеров и перешёптывания рядовых. Знающие нашлись и объяснили остальным. И два невысказанных, но понятных всем вопроса. «Прямо сейчас и постреляют?». «А нам-то зачем это показывают?» На второй вопрос чуть громче шёпота ответил Ласт.
— Для вразумления. Чтобы губы не раскатывали.
С ним никто не заспорил. Даже не обернулись на его голос.
Гаор переступил с ноги на ногу, как бы невзначай коснувшись плечом стоящего рядом Четырка, и тот тихим всхлипом перевёл дыхание. Да, ему повезло: если бы не тогдашнее на плотинах… стоял бы он сейчас не в этом, а в том строю, и ждал позорной смерти.
Напряжённая тишина сменилась отрывистыми резкими приказами.
И, подчиняясь им, спецовики, ставшие за эти миги бывшими спецовиками, бывшими военными, бывшими людьми, оставаясь на коленях, отстегнули и расстелили перед собой карематы, сняли и положили на них награды, сорвали и положили знаки различия, вытащили из карманов остатки личного нетабельного, сняли и сложили форму, сняли и положили бельё, подняли и скрепили углы карематов, превратив их в правильные квадратные узлы. Всё сами, всё молча. Встали и сделали приказанные три шага вперёд, оставив за спинами своё прошлое.
— Нет! — истошный истеричный вскрик с левого фланга, где стояли немногие офицеры.
Тут же от строя тихушников вылетел и вонзился в голову крикнувшего голубой похожий на молнию луч. И ставшее бескостным тело осело на землю. От кунга с эмблемой Ведомства Крови отделились два санитара и, подбежав, споро с явно привычными, отработанными до автоматизма ухватками подхватили упавшего за руки и за ноги и бегом оттащили к своему кунгу, закинули в открытую заднюю дверцу и замерли в ожидании… следующего.