– Рыжий, – не выдержала девчонка.
– Мм, – откликнулся Гаор.
– А ты деревянный или каменный? – невинным тоном поинтересовалась девчонка.
Гаор вынужденно оторвался от миски и поднял на неё глаза. Она сидела, подперев кулачками подбородок, отчего лицо её стало совсем круглым, и смотрела на него тоже круглыми глазами желудёвого цвета, такие же коричневые с желтым отливом волосы скручены на макушке в узел, а поверх него повязан узкий пёстрый шарфик со свисающими вдоль щёк концами. Гаор улыбнулся.
– Я усталый, – ответил он и взял кружку.
Возившиеся у плиты женщины рассмеялись.
– Отстань, Дубравка, дай парню поесть.
– Ишь как не терпится!
– Выходного дождись.
– Неделя придёт, дружка приведёт.
– Ага, – ответила, не оборачиваясь, Дубравка, – а он опять как сядет курить, так и не встанет. Мы его с Кисой уж дразнили-дразнили… У него, небось, и вставать нечему, – фыркнула она вызывающе, – и поглядеть, небось, не на что.
От этого отмолчаться Гаор не мог.
– Когда подрастёшь, малолетка, тогда и покажу, – ответил он, допивая и ставя кружку, как здесь принято, вверх дном. – Спасибо, Маманя.
Девчонка жарко до слёз на глазах покраснела, а женщины так смеялись, что Маманя только рукой ему махнула, иди, дескать.
В спальню Гаор пришёл ублаготворённый и сразу залез к себе, разделся, уже засыпая, повесил рубашку и брюки на перекладину в изножье и заснул, как провалился.
Разбудил его только шум пришедших на обед, и он даже спросонья не сразу сообразил, что такое творится.
– Рыжий, давай по-быстрому, – мимоходом бросил ему Старший, – обед проспишь.
В умывалке толкотня, разбирают развешенное на просушку бельё, некоторые прямо тут же переодеваются в сухое, а то прихватит по-мокрому холодным ветром… тады только молись, чтоб кровяница не привязалась.
– Давай, мужики, обед стынет! – орет дневальный.
– Заткнись, Губоня, без тебя знаем.
– Рыжий, ты щас где?
– На складе, – бросает на ходу Гаор, натягивая поверх подсохшего белья комбез.
Носки… вроде эта пара посуше, её и надевать, а другая пусть сохнет, постирать бы, не сообразил сразу, а теперь некогда, вечером обе пары стирать.
– Губоня, моё на трубу тогда.
– Валите, мужики, знаю.
Вроде совсем недавно ел, а сел за стол и накинулся на еду, как скажи после карцера – удивился про себя Гаор, быстро, наравне со всеми, хлебая суп.
– Рыжий, – позвал его Булан.
Гаор поднял на него глаза.
– Ну?
– А куда это хозяин тебя дёрнул?
– Снег трактором чистить.
– Ну-у? – удивились соседи по столу.
– А ты могёшь?
– Могу, – кивнул Гаор.
– А такую, ну, хозяйскую, тоже могёшь?
Гаор понял, что говорят о легковушке, и кивнул.
– И легковую могу.
– Каку-каку?
– Легковую, – повторил Гаор и стал наскоро, между глотками объяснять, какие бывают машины.
– И все могёшь?
– Все не все, – Гаор уже дожёвывал кашу, – а многие да.
– Что умственность-то значит!
– Паря, а выучился где?
– В училище и на фронте, – ответил Гаор, вытряхивая себе в рот последние капли киселя и переворачивая кружку вверх дном.
Зачем так делают, он не понимал. Ведь как ни старайся, а что-то остаётся, а значит, стекает по стенкам на стол и потом его приходится отмывать, лишняя работа, но поступал как все. Коль попал на такой Устав, то и живи по Уставу.
– Вечером доскажешь, – встал из-за стола Зайча.
Вместе со всеми встал и Гаор, поклонился Матери и сидевшей за их столом Мааньке. Матуня, Мамушка и Матуха ели за женским столом, вроде и Маманя – главная по кухне и вообще хозяйству – там же.
Построение в коридоре. Плешак радостно ухмыляется ему и быстро шепчет.
– Во здорово, паря, а то одному и несподручно теперь.
И Гаор кивает в ответ.
На дворе уже темнеет, а к складу они подбегают почти уже в темноте. Но ничего, он сегодня уже на снег и свет насмотрелся, под конец езды даже ломило в глазах.
– А вот и мы, господин надзиратель, – весело здоровается Плешак.
– Что, – надзиратель, обыскав Плешака, шлепком по лысине отправляет его за дверь, – рад, что напарника вернули?
Следующим шлепком, уже покрепче и по спине, вбрасывают Гаора, и дверь лязгает, не дав Плешаку ответить.
– Ну, паря, – Плешак пытливо смотрит на него, – работáем? Иль тебя совсем машина ухайдакала?
– Чего? – спросил Гаор, берясь за контейнер, который явно был не на месте.
– А то самое! – засмеялся Плешак и пожаловался: – Скучно мне тут без тебя было.