Но… если этим дело не закончится? Разборки они такие, под удар попадут все. А меньше всего в таких ситуациях любят наёмников коими мы и будем являться. Да и далеко это, там где-то. Ни спрятаться, ни затесаться в толпе мы не сможем со своими глазами.
И даже если победим, где гарантия, что они не станут бабахами и не последуют по освободительному пути, как делали это в моём мире в восточных странах? Не хочу видеть весёлых и изобретательных бабахов под своим забором.
Оставив трактирщика на попечение секретной службы (как я её называю) я вышел подышать свежим воздухом в надежде, что ответ сам снизойдёт на меня и явит правильное решение. Поверхность меня встретила непривычной сыростью и пасмурностью, вызывающая одно желание — удавиться.
Просто неудивительно, что этот мир выглядит мрачным — я живу под вечной жопой, которая бросает тень на округу. Видя постоянно пасмурность волей-неволей начнёшь жить хуёво. А там солнышко, люди приветливые…
— Здравствуйте.
— Ага, привет.
… улыбаются, разговаривают… Так, а ты кто?
Я вопросительно посмотрел на девушку передо мной. Тут вообще лиц много незнакомых, кои стали работать у нас. Конечно, все обычные люди работали в главной службе управления и подконтрольной ей службах, которая располагалась в деревне. Здесь были только самые-самые, кто работал непосредственно в поместье или имел особый доступ к нам.
Так что эта девушка была кем-то из наших. Поэтому я задал самый очевидный вопрос.
— А ты кто?
Не стыдно не знать человека, которого в первый раз видишь.
— Я дочь Женевы. Вы помните мою мать? Ей сорок шесть исполнилось, шрам через глаз, волосы, как и у меня, светлые.
— Да, я помню её, сидели вместе, — кивнул я, вылавливая из памяти ту самую Женеву.
Ох, и были же времена, когда мои пальчики укорачивали… Тогда Женева была единственным источником тепла, который мог порадовать меня человеческим теплом и мягкостью. Приятно даже в самой страшной ситуации чувствовать рядом человека. Навивает странные воспоминания.
— Дочка, значит? И чего тебе?
— Так я сказать спасибо хотела, — сказала она. — Вы её тогда вытащили. Она рассказала, что вы помогли ей выбраться, когда уже не было шансов. Поэтому… спасибо вам.
И девушка мне поклонилась.
О боги, это так мило…
Блять, боже, как Клирия сказал сейчас! Тьфу-тьфу-тьфу, ведь стоит о ней подумать…
— Ох, это так мило.
Всё, припёрлась. Её нельзя даже вспоминать.
Клирия стояла сбоку от меня и смотрела на девушку.
— Вижу, ты дочь Женевы. Пришла поблагодарить моего господина?
Девушка выпрямилась и с опаской покосилась на Клирию.
— Да, госпожа Клирия.
— О, так ты и моё имя знаешь, — улыбнулась она.
— Да, мать о вас упоминала.
Ну да, Клирию хуй спутаешь с кем-либо. Просто надо сказать, что самая жуткая из всех присутствующих.
Я ещё раз окинул её взглядом. Подбородок явно был мамин, как и округлости лица. Но в ней уже не было той брутальности, что в Женеве. Уже ближе к тому типу людей, коих можно назвать нормальными.
— Ясно, ну спасибо, так спасибо. Я тронут, что обо мне вспомнила, — улыбнулся я ей. — А ты чего здесь делаешь?
— Живу. В деревне живу, подрабатываю помощницей портнихи Шенсассель в деревни нечисти.
— У нас нет деревни нечисти, — тонко намекнул я. — У нас есть просто большая деревня, по одну и другую сторону реки.
— Эм… да, простите, — смутилась она.
Я бы дал ей лет шестнадцать. Ещё совсем молодая, нет никакой сломленности в глазах. А Шенсассель, если я не ошибаюсь, такая сиськастая арархна, представительница своего рода и вообще, та, кто занимается пошивом.
— Понятно… ну ладно, спасибо, что заскочила поблагодарить, — кивнул я. — Можешь бежать, у нас тут… разговор намечается.
— Да, спасибо большое ещё раз. До свидания.
Девчонка сразу постаралась свинтить подальше, завидев Клирию. Ну да, наша тёмная личность ещё та девушка, находиться рядом с ней довольно тяжело.
— Женева привезла её месяц назад. Девушка адаптировалась быстро, нашла работу, живёт на берегу по ту сторону реки, иногда приходит к матери сюда, — отчиталась Клирия.
— Ты собрала информацию на всех, как я посмотрю.
— Моя работа такая, Мэйн, — спокойно пожала она плечами. — Я пришла по поводу…
— Девушки. Уже вечер и лучше бы ей вернуться.
— Мы можем заставить принять её клятву о молчании, можем поставить печать, что будет более рискованно. А можем воспользоваться её предложением.
— Это рисково, слишком рисково. В чужой стране, где не спрятаться, под взглядом других. Так ещё и эта… типа женитьба… По большей части я буду просто как огромная белая мишень на чёрном фоне.