— Верно, — слегка хрипло от страха ответил я.
— Я мать этой… не слишком воспитанной девушки, — сейчас она, наверное, бросила недобрый взгляд на свою дочь. — Констанция Бу. А тебя звать, Мэйн?
— Верно, — кивнул я, всё стоя к ней спиной.
И всё же рано или поздно придётся обернуться. Злая ирония судьбы — чем больше бежишь, тем ближе становится догоняющий. Была бы здесь Богиня Судьбы, я бы её держал бы в подвале и каждый день бы насиловал за подобное.
И вот, под конец я загнан в угол, словно Констанции неймётся, и она сама просится на неприятности. Я так хотел избежать подобного, но… Остаётся только действовать. Жестоко, хладнокровно, не слушая то, как скрипит от подобного сердце.
Иногда приходится ради благого дела делать другим больно.
— Может быть вы развернётесь ко мне и поздоровайтесь, как положено? — раздался недовольный голос Констанции. Мужественный и при этом женственный (забавно звучит), сильный и непоколебимый.
Надо просто обернуться. Рано или поздно это всё равно случится. Надо взять себя в руки. Надо, чтоб колени не тряслись от страха и меня перестало колотить как какую-то заводную игрушку. У меня всё получится.
— Мэйн? — забеспокоилась Фемия, шагнув ко мне ближе.
Вот же жопа… и угораздило так вляпаться. Страх танцевал на моих рёбрах лезгинку, а сердце выдавало за двести. Но я взял себя в руки, придавая себе налёт той холодности, которую использовал иногда в разговорах.
Вдох… Выдох…
— Не так я рассчитывал встретиться с тобой, Констанция, — сказал я, оборачиваясь.
Пистолет тяжестью оттянул руку.
Грохнул выстрел.
Я смотрела и не могла поверить глазам. Казалось, что за долгие годы они впервые стали подводить меня.
Невоспитанный парень, который так отчаянно не хотел оборачиваться и почём зря играл на моём терпении, теперь смотрел мне в глаза.
И я потеряла дар речи.
Просто не могла ничего сказать или даже пошевелиться от шока, видя перед собой лицо давно потерянного человека, что стал уже легендой в нашем мире. Я даже уже с трудом вспоминала его лицо, и мне он казался чем-то далёким, необычным и нереальным. Словно всё произошедшее со мной было лишь сном.
Он погиб, спасая меня. Оставил нас двоих и подарил мне замечательную дочку, которой частично достался его тяжёлый характер. Его не было столько лет, и мы уже не тревожили память о нём.
Он умер для нас. Погиб, ради своих товарищей по команде. Погиб хороши другом и забавным любовником.
И вот теперь он передо мной.
Патрик… ты… ты не изменился.
В его руке что-то мелькнуло. Я бы могла выбить это без проблем. Я могла стрелу поймать рукой, но от шока я не сдвинулась с места. Меня словно парализовало. Я просто стояла и смотрела на него, пытаясь понять, кто передо мной.
Раздался грохот.
Такой, словно молния ударила рядом со мной. Боль пронзила колено и то предательски подогнулось. Я и так с трудом стояла на ногах, а теперь просто упала на пол, словно рыцарь с лошади.
В первый раз за много лет я оказалась поверженной и лежала на полу.
Но даже при этой адской боли, когда я даже не заметила, что ранило меня, я не могла отвести от него взгляд.
— П-патрик?
Я столько тренировала свой голос. Чтоб он был строгим, слегка низким, сильным и мужественным. Но сейчас он сорвался на девчачий, словно мне снова шестнадцать, и я в первый раз познаю любовь с соседским мальчишкой.
А он уже схватил мою дочь… свою дочь и приставил к её голове странную штуку, из которой ранил меня.
А я всё равно не могу прийти в себя.
— Патрик? Это ты?
Мне просто не хватает сил поверить в то, что я вижу. И мозг просто отказывается верить в это. Он был мёртв. Он должен быть мёртв. Столько лет прошло, никакая некромантия не поднимет человека после подобного!
Я могла наброситься на него, но теперь он в руках держит свою дочь и тычет ей в голову чем-то опасным. Мой момент, когда я могла что-то исправить, был упущен.
— Прости меня, Констанция. Ты не оставила мне выхода.
Ничего общего с тем голосом, что был раньше. В нём нет той жизни и той молодости, которая была в прошлом. Я чувствую это.
Теперь это холодный, сильный, тёмный и без капли какого-то раскаяния или жалости голос. Голос человека, что не остановится не перед чем ради своей цели. Кажется, теперь я отчётливо вижу в нём антигероя. Он пройдётся по всем и не оставит за собой ничего кроме выжженных полей и городов.
— Ч-что ты делаешь? — я просто не в силах пока вернуть своему голосу силу. Не в силах поверить, что вижу его.
— Останавливаю вас, — ответил он.
— Ты… как ты смог… ты умер. Ты умер! Мы хотели воскресить тебя, но… твоё тело… мы не нашли его… мне жаль… Мне очень жаль. Эви плакала из-за бессилия. Мы хотели тебя воскресить…