Накинув рубаху на нос (не сильно помогло) я шёл по этому полю, ища, чем бы поживиться.
Тела действительно были раздеты, постарались те, кто уже побывал здесь до меня. С некоторых даже были стянуты трусы. Большая часть уже была подрана местной живностью и мне то и дело попадались на глаза тела, сверкающие позвоночником, кишками или отсутствием глаз.
Я даже классическую картину увидел, где ворона сидела с глазом в клюве.
Само место отдавало какой-то угнетённостью. Стоял здесь не только смрад, но и тяжёлая атмосфера. Не добавляло радости и внимание десятков сотен глаз пернатых ублюдков, которые буквально следили за каждым моим действием. Мне казалось, что на меня смотрит сам лес, от того хотелось поскорее от сюда съебаться.
В конце я всё же нашёл то, что искал. Под одним из трупов. Правда они провоняли этим запахом, но по крайней мере теперь у меня были стрелы. Получив то, что хотел, я чуть ли не бегом ушёл оттуда.
А за моей спиной вороны возвращались к своей жуткой пирушке.
— Что-то случилось? Опять что-то тебя тревожит? — спросила Лиа довольно странно выдохнув. И пусть её поведение сейчас было, как у самки во время течки, глаза выдавали её насторожённость.
— Побывал на кладбище.
— На кладбище?
— На кладбище, которое сам устроил, — кивнул я в сторону, от куда пришёл. — Все уже раздеты, всё разворовано, таверна сожжена. И там везде падальщики. Атмосфера так себе.
— О-о-о… Неприятно, наверное… — она подсела поближе.
— Где Мэри?
— Спит она, — махнула она рукой на маленький свёрток. — Как ты сказал, напоили, накормили, спать уложили. Может… и меня уложишь?
— Никак не угомонишься?
— Ну надо чем-то заняться. Когда я была в городе, то или работала, или пытала. А сейчас… — её взгляд скользнул по Мэри. — Помучить некого, скучно. Так хоть потрахаться.
— А тебе не стыдно при них? — кивнул я на неспящих девушек.
— Ну Дара есть Дара. А в деревнях, где один дом на несколько семей, там все чуть ли не на одной кровати спят. И что им делать? Так и трахаются при всех. Тебе ли не знать.
— Не знал, я не из этого мира.
Хотя нечто подобное было и в наших культурах, особенно на Руси, когда обычные крестьяне жили по несколько семей в одном доме.
Лиа удивлённо посмотрела на меня.
— Не из этого?
— Странно, что ты не поняла это. Я же антигерой.
— Но… просто… я думала, ты из этого мира.
— Не-а. Так же призвали, — спокойно ответил я. — Только не король или ещё кто, а так, случайно появился в лесу, после того как велосипедист сбил.
— Это такой монстр?
— Ну… если брать с такого плана, то… да, монстр.
Лиа смотрела на меня так, словно открыла для себя что-то новенькое.
— Да уж. Вот от чего у тебя такая внешность… специфическая. Так что, потрахаемся?
Ну фу-ты ну-ты, тебя вообще что-либо ещё волнует кроме этого?
Короче, потрахались мы, в конце концов. Несколько раз. Только в этот раз Лиа потянула на нежность и спокойствие. Стоило засадить ей поглубже, как она тут же просила поаккуратнее. Стоило быть пожёстче, и она мяла меня об сиськи и просила быть нежно с «хрупкой девушкой». Я так и не понял, кого она имела в виду под «хрупкой девушкой», но старался быть нежным.
Забавно, что она была права. Если Дара вообще боялась подходить, то той же лекарше было откровенно похуй.
Уже позже, мы лежали под одним пледом. Я обнимал её чертовски приятную и мягкую в нужных местах тушку и попутно мял без передышки грудь. Просто лежал и мял. Ну а хули, не запрещают же, да и успокаивает неплохо.
— Вы останетесь у знахарки, пока я буду там… разбираться с проблемой, — сказал я, глядя на звёздное небо. Стоило заранее прояснить ситуацию, чтоб потом не было возгласов и споров. Тащить их с собой было как бесполезно, так и банально опасно. Сами помрут и нас погубят. Ну или наоборот, что более вероятно.
— Я поняла, — тут же ответила Лиа. Урок был усвоен. Она не спорила, лишь сказала да.
— Мэри останется с тобой. Вернее, ты с ней. Проследи, чтоб с ней ничего не случилось, но только не смей трогать, иначе я сделаю тебе кое-что похуже, чем клизма.
— Эй, так-то я раненая, — возмутилась Лиа.
— А она ещё слишком неопытна. Не могу же я её за главную оставить.
— А-а-а… Тогда ладно, — тут же согласилась она. — А что ты сделаешь?
— Поверь, такое тебе не доставит удовольствия, но вот боли и унижения будет море. Потом будешь ещё всю жизнь вспоминать и проклинать, что меня не послушалась.