Я оглядел все его игрушки и кивнул на какой-то агрегат для ломания костей.
— Его давай, мне он явно подмигивает.
Душегуб улыбнулся и поднёс ко мне весёлый агрегат, сделанный из двух досок, соединённых петлями, с кольями между ними. Он напоминал аппарат для колки орехов, но мне кажется, что им колют суставы. И я не ошибся.
— У вас хороший вкус, мой друг! Этот механизм ломает коленные суставы!
Ой блять! Какой счастливый то! Я так рад! Пиздец просто, ща ещё раз обосрусь и обоссусь от радости! И боли…
Так, Патрик, крепись. Не теряй надежды, представь лагерь, представь друзей из лагеря, считай циферки…
Ко мне поднесли агрегат.
…и главное, кричи. Крик помогает… так, вдох-выдох, вдох-выдох.
После этого его закрепили там, где по идее должен быть мой сустав. Хз, что там будут давить, так как сустав и так разрушен, но будет точно больно.
Так, ещё один рывок, ещё одна боль, но мне не привыкать. К боли невозможно привыкнуть, и я не буду этого делать. Просто перетерплю.
Механизм начал сдавливать порушенный сустав. А через минуту комнату огласил вой меня любимого. Боли было очень много… Но я выдержу… Просто надо потерпеть…
Сколько прошло? А хуй знает, время летит очень странно, то быстро, то медленно. Да и отходняк от этого омута происходит всё дольше и дольше. Эта пелена пустоты в голове с каждым разом разгоняется всё хуже, словно становится более густой. Не уверен, что смогу её в следующий раз разогнать. К тому же появилась и другая проблема. Теперь, уходя в воспоминания, сложнее вернуться обратно. Словно само сознание не хочет возвращаться в переломанное и изувеченное тело.
Да и галлюцинация стала более настойчивой. Цифры… сами бегут уже в голове. Это я не говорю о мерещащихся звуках, фигурах и спутанности в реальности. Вот кажется вспомнил что-то, а потом вновь ты здесь и теряешься, что реально, а что нет. Может и звучит нестрашно, но когда реальность выглядит как сон, а мысли как реальность, это уже довольно жутко. Особенно когда ты не можешь вернуться в настоящую реальность или определить её.
А ещё несколько раз я чувствовал посылы от Дары, но дальше этого ничего не происходило.
Поэтому пришлось отказаться от желаний вспомнить старое и жить сегодняшним адом, иначе не выберусь.
Интересно, сколько я уже здесь?
И вновь я в камере после пыток и меня обнимает варварша. Грубая и в тоже время единственный источник тепла и общения, который помогает мне не свихнуться в тишине и хоть немного поспать. А то в сырости и холоде пиздецки холодно, а тут какое-никакое, а тепло. Я уже успел это понять, когда её выводили и я оставался один. Хуй уснёшь.
Она не питает ко мне жалости, но всё прекрасно понимает и не пытается вести со мной как стерва. Мы были просто вынужденными союзниками.
— Эй… ты сколько уже сидишь? — спросил я её.
Всё та же поза — я, переломанный, и она, прижавшаяся к моей спине грудью или спиной в зависимости от того, что надо погреть.
— Я? Месяц уже… вроде…
— И… как ты сюда попала?
— Тебе поговорить не о чем!? — рыкнула она на меня. Нервы у неё ни к чёрту.
Я её понимаю, здесь всё давит и раздражает, особенно когда нервы тебе каждый день выкручивают.
— Прости… просто… я с ума схожу. И мне бы поговорить, чтоб сознание удержать.
— А не лучше ли просто свихнуться? Покинуть этот мир? Смерть — единственный выход и чем быстрее, тем лучше. К тому же ему не нравятся свихнувшиеся, их пытать не так интересно.
— Нет, — я даже не покачал головой, мышцы не двигались. — Мне нельзя.
— И почему это?
— Я… смогу уйти от сюда. Просто надо продержаться.
Женщина затихла. Не сразу ответила мне, словно пыталась что-то для себя понять.
— У тебя есть способность, которая даст тебе свободу? — она спрашивала это довольно уверенным тоном.
— Даст нам свободу, — сделал я ударение на слове «нам».
Я тот ещё уёба, но не настолько, чтоб оставить в этом аду кого-либо. Особенно ту, что так отчаянно борется за не самую счастливую жизнь.
— И… сколько нам ждать? — спросила она тихо, от напряжения сжимая меня.
— Не знаю. Я потерял счёт времени. Но осталось немного.
Столько же немного, сколько и живого места на моём теле.
Вновь тихо. Только слышу плач из соседней камеры. Вроде там девушка, которую подозревают в воровстве и сегодня к ней заходили верзилы в колпаках. Насиловали её довольно долго. А эта не плачет. То ли слёз не осталось, то ли она действительно очень стойкая.
— Я здесь месяц, — сказала она. — Я… из девушек-воительниц. Мы наёмницы и в наших рядах ни одного мужчины. Месяц назад согласилась сопровождать одного торговца за неплохие деньги. Но здесь нас схватила стража. Я не знаю, где теперь мой наниматель, но меня закинули сюда. Когда я оказалась в этой камере голой, побитой и изнасилованной стражей, то думала, что меня и тут изнасилуют. Была готова драться с сокамерниками, но…