Вставая и слегка покачиваясь, я направился в сторону реки, ориентируясь по шуму.
— Ты куда? — спросила Дара, провожая меня взглядом.
— Умыться… надо… — пробормотал я. — А то чот… несёт нехило.
Да… речь тоже так себе стала… Зато как спокойно! Как тихо, как ярко, как красиво! Никаких галлюцинаций или бредовых видений! Ради такого стоит жить. Хотя, признаться честно, я не рад, что попробовал наркоту. Нет, это прикольно, но жопой чую, как эффект закончится, сразу появится желание ещё раз принять, чтоб убрать всю хуйню. А потом ещё раз… и ещё…
Блин, уже хочу!
Какой же пиздец… С каждым разом только хуже… И жопа только глубже…
Река была… рекой. Правда удивительно? Хотя теперь у меня появилась некоторая боязнь воды, так как вдруг сейчас оттуда бегемот выйдет? Это пиздец будет! Хотя на бегемоте я ещё не катался.
— Хахахахахахахахаха…
Я истерично рассмеялся и лёг прямо на берегу, раскинув руки. Ох… заебись… Ни голосов, ни гномиков, не этого мёртвого уёбка, ни матери. Я наконец один, жаль что только до конца действия этой хуйни.
Пока я лежал и смотрел на небо, которое плавно сменяло свой цвет на более розоватые тона, рядом заскрипел песок.
— Мэйн, ты как?
О, заслали парламентёра! Мэри, девочка моя, хули ты нарушаешь мой покой, когда он мне так нужен? Проявите уважение! Хотя я подозреваю, что она уже его проявила и долго стояла там до того, как выдала себя.
— Чего тебе, Мэри?
— Ну… Меня послали узнать, как ты. Просто в последнее время ты ведёшь себя подозрительно странно, — она умолкла на мгновение, после чего уже не так уверено добавила. — Это началось после твоего недельного отсутствия. С тобой что-то… случилось? Тебя изнасиловали бритоногие медведи?
Я аж сел и окосел.
— Чего? И такие существуют!? — ужаснулся я.
— Ну… я слышала о них. Часть водится в лесах на юго-западе. Часть в горах здесь. Иногда они спускаются сюда… пошалить.
— И… как они шалят? — решил я уточнить.
— Рушат постройки, грабят дома… насилуют дровосеков.
Какой ужас. Я сразу вспомнил стишок: «В лесу раздавался топор дровосека, он им отбивался от гомосека. Но силы иссякли, упал дровосек. Над ним, ухмыляясь, ходил гомосек».
Помянем дровосека и запомним, что неведомым образом детский глупый стишок в том мире является довольно неприятной реальностью здесь, которая может обрушиться на мою нежную и неподготовленную жопу.
— Ладно, парламентёр…
— Кто?
— Не бери в голову. Кто тебя послал? Дара? Лиа?
— Э-э-э… Лиа, — нехотя ответила она.
Лиа значит. Послала ко мне. Такая забота, которая не свойственна для неё. Что это значит? А то, что она спровадила лишние уши и теперь давит на Дару, пытаясь выяснить, кто я, пока рядом меня нет. Видимо почувствовала беспокойство за свою задницу и теперь хочет понять, с кем имеет дело.
Стоит ли ей знать правду? Не знаю, зависит от того, насколько я могу доверять ей. Дара то ясно, но Лиа? Конечно, она с нами прошла уже многое, что как бы говорит о её преданности, но мы то знаем правду. Сегодня предан, завтра нет. И раскрытие карт может как укрепить нашу команду, так и закопать её до основания. Сейчас бы варианты действий не помешали.
— Ладно, пойдём к ним обратно, пока не стемнело, — нехотя начал вставать я.
Эх просрал такой момент… Так было спокойно, пока не припёрлась Мэри. А теперь, зная правду, я просто не могу закрыть на это глаза. Пришлось пробираться обратно, стараясь удержать равновесие, так как кажется наркотик в организме дошёл до самого пика и теперь меня плющит. И плющит забавно, всё качает, всё несётся, всё бросается в глаза, но в тоже время нет ни желания смеяться, ни желания плакать… эмоции отпали все.
Как и чувство самосохранения. Ох… не к добру это…
И что я увидел, когда вернулся обратно в лагерь? Естественно то, что и ожидал — Лиа уже придавила Дару к земле, одну руку запустив ей в штаны, а другой держа за шею. И стал невольным свидетелем её вопроса.
— Ну же, Дара, детка, кто он такой? — спросила она милым, добрым и очень томным голоском.
— Может меня об этом спросишь? — поинтересовался я.
Лиа медленно повернула голову в мою сторону с застывшей улыбкой, словно боялась увидеть источник голоса. Ну хоть боится и то хорошо. Я сделал шаг в её сторону, а Лиа, в свою очередь, быстро встала на ноги, словно кошка, которая готова бросится на меня… или от меня.
Её лицо было напряжено так, что даже улыбки не было.
— Ну так что, спросишь или… будешь жаться здесь?
Она сглотнула, словно готовилась прыгнуть в пропасть и спросила. От напряжения её голос был каким-то писклявым.
— Мэйн, кто ты такой? Или… что ты такое?
Кажется, мой рот растянулся в очень нехорошей улыбке.