— Может быть вы и правы. Но ведь это приведёт к ослаблению партии.
— А зачем нужна такая партия, внутри которой есть много фракции декларирующих одно, но лоббирующих лишь свои интересы. По сути, если присмотреться, то СССР можно четко увидеть признаки многопартийности. Наверно только низы ещё верят, что мы идем к коммунизму. А верхи живут только в своем мирке. Для чего эти спецсанатории, спецлечебницы, спецраспределители и другие разные «спец»? Очевидно, что это отделяет партию от народа. Мол сюда можно только дворянам, пардон, членам партии.
— Наверное, вы правильно оговорились. Коммунистическая идея перестала быть ведущей. И пора её отбросить, — с грустью признал Машеров.
— Вы только при людях такое не ляпните. Иначе толпа вас просто сметет.
— Не волнуйтесь. Я уже давно при власти. Такие ляпы не допускаю.
— Знаете, Пётр Миронович, я тут подумал, что серьезной проблемой были пустые обещания. Сколько раз те же директора заводов заявляли одно, но не справлялись? И их просто прощали, и так раз за разом. Не спорю, во многих случаях причины объективные. Но в том же хлопковом деле можно было пересажать половину руководства Узбекистана. Но ничего подобного.
— Какое хлопковое дело? Я о таком не в курсе.
— Ой. Наверное оно будет позднее. Там руководство заявляло об отправке хлопка, а в реале шли пустые вагоны. А деньги перечислялись. Я подробностей, к сожалению, не помню.
В непринуждённой манере, Машеров выуживал из меня все новые и новые данные. Я вспомнил даже многие, казалось, малозначительные детали. А до этого я думал, что всё что знал — уже рассказал.
Беседа растянулась на весь следующий день. Не думаю, что Пётр Миронович будет действовать по моим советам, всё же не смотря на послезнание, многие нюансы политики мне не известны. Да и ладно. Долг попаданца я выполнил, с остальным пусть местные разбираются. Однако, по его просьбе, не стал уезжать из Минска, пообещав дождаться его возвращения из Москвы, где он будет на пленуме.
На последок я зачаровал нитку навязав на ней три узла, которую велел намотать на палец правой руки.
— Каждый узел — заклинание лечения. Но его надо применять вместе с комплексом сильных зелий поддержки организма. Иначе он сам себя съест. Понятно? — дождавшись кивка, я продолжил. — Для применения прикоснитесь узлом к недругу и пожелайте, чтоб узел развязался. Без вашего внутреннего желания, ничего не сработает. После сработки, узел развяжется, а у оппонента улучшится самочувствие. Но это не на долго, вскоре для заклинания не хватит свободных ресурсов, и он станет перерабатывать сам организм. Начнет с жиров, а значит у очень толстого человека есть неплохие шансы выздороветь, и похудеть. Пожилой человек умрет через сутки-двое.
В Москве Пётр Миронович задержался. Правда он каждый день звонил своему заму и жене, поэтому мы с его племянником Ильёй знали, что с ним всё в порядке.
Илья каждый день устраивал мне какое-нибудь развлечение. То на рыбалку сводит, то на экскурсию. Не думал, что в Минске есть столько интересных мест.
В конце октября в газетах написали о скоропостижной смерти Андропова, от почечной недостаточности. Не дожил он до восемьдесят пятого. Можно смело предположить, что он и был инициатором покушения на Машерова.
Я стал ждать новости о смерти Брежнева, но через неделю приехал сам Пётр Миронович.
— Я принял пост Председателя Совета Министров. Завтра в газетах напишут.
— Что ж не генсека?
— Сейчас Брежнев ничего не решает. У него деменция. Поэтому можно не торопиться с этим. А пока можно переезжать в Москву.
— Ясно, значит я свободен?
— Мне казалось, что я ясно дал понять, что от вас мне нужно только добровольное сотрудничество. Так что вы всегда могли свободно покинуть Союз. Конечно же мне хотелось бы, чтобы вы работали на нас, да хотя бы делали артефакты. Как ту нить. Я полагаю, что они могут быть разного действия? Мы были бы очень вам благодарны.
— Нет уж. Если бы у меня была нужда, в чём-то, то с возможностями мага, заполучить это не сложно. А что сложно, то для вас ещё сложнее, или даже невозможно. Что до артефактов, то такие одноразовые поделки может делать любой, мало-мальски обученный зачарователь.
— Так может вы обучите парочку наших колдунов? Я готов обсуждать оплату.
— Я же сказал, что ваши деньги меня не интересуют.
— Тогда, может знания?
— Вы допустите меня в вашу магическую библиотеку?
— На счёт неё не уверен. Надо уточнить у товарищей. Но может вас заинтересуют знания наших институтов? Медицинские, например. Думаю, ту же анатомию знать магу-лекарю будет полезно.
Я задумался. Анатомию я знаю неплохо. Но именно что неплохо. Это значит, что ещё не хорошо, и уж тем более не отлично. К тому же, обучаясь в Улье, я акцентировал внимание на хирургии, так как большинство других болезней проходят сами. Но я тогда не знал, про возможность попадания в другие миры. Теперь знаю, и понимаю, что надо получить систематическое образование.
— Знаете, Петр Миронович, а ведь вы правы. Так что от хорошего медицинского образования не откажусь.
— Вот и отлично. Я смогу помочь вам поступить.
— Э-э. Погодите, Пётр Миронович, а нельзя ли, для начала, устроить мне проверку знаний? А то, сомневаюсь, что мне что-то дадут в первом курсе.
— Честно говоря, не знаю. Но, думаю, это решаемо.
Разумеется, Машеров не сам занялся моим поступлением в мединститут, он лишь дал указание, и выделил мне куратора, Виталия Сергеевича Меранова. Вообще, я Петра Мироновича потом долго не видел.
Экзамен мне устроили через неделю.
— Что ж, молодой человек. Ваши знания в области хирургии довольно обширны. Некоторые вещи по уровню соответствуют даже выпускникам. Но остальные аспекты совершенно недостаточные. Поэтому мы решили, что на первом курсе вам действительно делать нечего, и рекомендуем вам начать со второго. Там начинают изучать дисциплины, которые вам будут нужны. Ещё порадую тем, что мы можем зачислить вас уже в этом учебном году, не дожидаясь следующего.
Ну, нужны или нет, эти дисциплины, я сам решу. Тем более, я не собираюсь учиться просиживая за партой. И знания буду брать непосредственно из головы профессоров. А то, что не нужно почти год ждать нового поступления — отлично.
Однако мои планы по быстрому обучению столкнулись с тем, что здесь я не мог просто так вытащить нужную информацию из голов. Это в Улье мне было плевать на будущих мутантов, и можно было не заботится о головной боли донора… Здесь же придётся действовать по-другому. Для начала надо присмотреться.
Поселили меня в квартире неподалёку от института. И я начал учиться. Благо совсем недавно закончив Хогвартс, я без труда вошёл в режим. Однокурсники были примерно моего возраста, и в большинстве своём представлены женским полом. А когда прошёл слух о том, что я настоящий англичанин, от внимания девушек не стало отбоя. Мой молодой организм был бы счастлив, если бы я дал ему волю.
Однако у меня хватило ума заранее сообщить, что жениться не собираюсь, и не встречаться с одногруппницами. Это уменьшило ажиотаж, но усилило напор девиц, решивших взять мою «крепость», и влюбить меня в себя. Всё это сильно отвлекало от учёбы, но я терпел, ну должны же девушки привыкнуть к моему существованию.
К середине декабря ажиотаж действительно спал. Оставив несколько разбитых девичьих сердец.
Вздохнув свободнее, я приналёг на учёбу, попутно начав искать подходы к преподавателям. Однако нужные мне люди на контакт не шли. Такое ощущение, что их попросили держать дистанцию со мной.
Действовать силой, в моей ситуации — глупо.
Для решения этого вопроса, я решил приоткрыть карты и связаться с Виталием Сергеевичем. Он внимательно меня выслушал, и спросил:
— Мистер Портер, а вы не рассматривали возможность сделать такое обучение доступным для всех?
— Сомневаюсь, что это возможно. Для такого необходимо создать артефакт, способный выборочно копировать знания, очищать их от личностных данных. Потом эти знания нужно правильно вложить в голову, да так, чтобы реципиент не сошёл с ума. Задача отнюдь не тривиальная. Хотя, можно сделать артефакт, который будет помнить какое либо знание, а при контакте с человеком, это знание станет общим. Например, запишем в него подробные знания об аппендиците, и, будем давать амулет хирургу. Это позволит ему правильно диагностировать болезнь, и избежать ошибок при лечении. А те знания которыми он пользовался непосредственно, останутся с ним.