На подготовленной поверхности, части моей гептаграммы вполне работали, даже по отдельности. Тут Велимир продемонстрировал, как он сможет видеть энергетические фигуры аспектов. Он призвал какую-то мелкую птичку, я не понял какой породы, и, усадив её себе на голову, закрыл свои глаза. С его слов мы поняли, что он смотрит глазами пернатой, способной видеть магию.
Так, разбираясь со своим наследством из Улья, я повышал свое мастерство как артефактора. Новые наборы рун и новые свойства сочетаний открывали новые возможности.
Условно говоря, одна руна это прибор с простейшей транзисторной схемы. А отдельные фигуры гептаграммы, в сравнении с ним — микросхемы. Не надо забывать, что магия — это не электроника, здесь часто применялись те или иные предметы, придающие протекающей энергии другой смысл. И нам приходилось разбираться в сложном взаимодействии цепочек. При этом многие знаки мы не знали.
Виталий Сергеевич не мог не заметить наши с волхвом занятия, а значит — не мог не сунуть нос в новые знания. Поэтому я нисколько не удивился открытию нового проекта, и добавлению ещё двух магов. Этого я ожидал, но ещё больше ждал, когда нам предоставят учебники по рунам, ведь явно знаний не хватало. И это случилось. Как один из участников проекта, я подробно ознакомился с литературой. Надо сказать, что узнал немало нового.
Одновременно с этим приходило понимание об искусственности самих рун. Магии они чужды. Это как математика и физика. Без первого понять второе очень сложно, но первое — математика, абсолютно искусственная наука. Так и руны облегчают взаимодействие с магией, придавая ей шаблонность. Однако саму магию это не упрощает. Более того, руны разных культур, могут дублировать друг друга, могут незначительно отличаться, при этом спокойно взаимодействуя. При правильном подходе, разумеется.
В итоге этих размышлений, я осознал, что всё это зависит от мага. Он, воздействуя на реальность, может менять свойства рун, может взаимодействовать с рунами разных культур, и, наконец, создавать новые руны, которые у него будут работать, а у другого мага — нет.
Наступила осень и новый учебный год, приближалась злополучная дата, когда маленький Гарри Поттер станет сиротой. Я ждал и боялся этого дня, и приготовил несколько артефактов. Понимание того, что своими действиями я нарушу канон было ясным, но и бросить в беде ребёнка я не мог. Перестал бы себя уважать. Вот и готовился.
Даже к смерти.
Уже всё было готово, и билеты на самолёт куплены, в институте я взял отпуск на пару недель. А ночью, с девятнадцатого на двадцатое октября, я забыл зачем. Не всё, конечно. Но вот зачем я собрался ехать в Британию? А что там делать? Судя по набору артефактов — воевать с Волди. С чего вдруг-то? Спасать Лили? У неё муж есть. И его друзья. Один из которых вор. Ещё там есть Визенгамот, который явно надо как следует встряхнуть. Барти справится сам, а за мамой присмотрят дед и Арктурус. Тем более у неё есть пробойник. Это такой перекачанный энергией портключ, который может пробить антиаппарационный купол.
Так что никуда не еду.
Ещё весной появились слухи о массовых арестах. Но Виталий Сергеевич успокоил наш коллектив, тем, что кошмарят министерства лёгкой промышленности и торговли. Многие потеряли должности, не на много меньше сменили места на не столь отдалённые. Правда сроки у большинства небольшие. Зато с запретом на дальнейшую работу в руководящих должностях.
Перед новым годом в магазинах стали видны результаты чисток. Ассортимент одежды стал разнообразнее, да и с продуктами стало веселее.
Так что новый год мы встречали куда как обильнее.
А весной я закончил два первых артефакта. Почему не по очереди? Просто оказалось, что они должны работать в паре, но смысла делать один, с обеими функциями, не было. Так он получился бы сложнее, а работать без оператора все равно не смог бы.
С новыми артефактами мы стали накапливать базы знаний. Кристаллы уже выпускались промышленно, и запас имелся. Осталось заполнить их. А я занялся артефактом-проектором.
Изучение моей гептаграммы тоже не стояло на месте. Со второй фигурой мы разобрались значительно быстрее, что не удивительно. Тем не менее и здесь было много неизвестных рун.
Весной же я снова встретился с Машеровым. Пётр Миронович за доброжелательной беседой стал выведывать у меня про войну в Афганистане. Многого я сказать не мог, так как не знал. Зато спросил когда снова введут артели. Эта коллективная форма частной собственности неплохо подходила для сферы услуг, легкой промышленности производства товаров массового спроса. Вообще, артели способны сильно скрасить жизнь советских людей.
Внятного ответа я не получил, но, думаю, что этот вопрос, как минимум, рассмотрят.
Как потом оказалось, эта встреча была связана со смертью Брежнева. Теперь у России новый лидер, и осознавая это Пётр Миронович захотел немного отвлечься, а я стал просто поводом.
После третьего курса, от практики отказываться я не стал. Но попросил не грузить меня работой санитаров. Моя квалификация и способности позволяли вести точную диагностику. Этим надо пользоваться. По результатам этой практики для меня разработали спецкурс. Тем более уже появилось множество кристаллов медицинской тематики, усваивая знания из которых, я смог за год закончить обучение.
Но в Советском Союзе после получения образования, требовалось отработать вложения государства. Правда в моем случае со мной как раз рассчитались за лечение и знания. Но отказываться я не стал. Эта работа — замечательная возможность получить опыт.
В институте мозга пополнился коллектив. Велимир привел еще двух волхвов, их задача была даже не в том, чтобы работать с кристаллами, а в том чтобы выработать теорию магии, азы которой тоже будут в кристаллах.
Вообще, я заметил, что советские маги нашли общий язык с волхвами, о которых даже не знали. Надеюсь из этого выйдет толк, и они выведут местную магию из жопы.
Через год работы, меня неожиданно дали предписание о переводе в новую больницу. Ухоженный двор и остальная обстановка больше подходили бы зарубежным клиникам, чем СССР, и это сразу насторожило меня. А когда увидел пациентов, одетых в дорогую, чаще всего импортную одежду, я понял, что оказался в спец клинике для партийных бонз. Разговор с главврачом подтвердил это. Быть может, будучи обычным человеком, я обрадовался бы работе в таком месте. Но я маг, и финансовых проблем не имею. От партии не завишу, более того пациентов здесь явно поменьше будет, чем в обычной поликлинике, а значит и практического опыта. Выбор очевиден.
Предупредив главврача, что не собираюсь здесь работать, я уехал домой. А на следующий день пришёл в ближайшую к дому поликлинику, и попросился работать.
Оказалось, что это детская поликлиника, а я не педиатр. Но за год практики, я стал довольно известным специалистом. Ещё бы, с моей-то результативностью, думаю, что и перевод в спецклинику я получил благодаря этому.
Короче, меня приняли на работу терапевтом.
А на следующий же день была плановая медкомиссия у подопечных одного из детдомов. Честно говоря, я ожидал худшего. А так, дети как дети. Никакого истощения. Были, конечно, болячки, характерные для детей. Ну и хронические тоже. В общем, работа мне нашлась, и по знахарской части тоже.
Знакомство с сиротами навело меня на мысль о том, что коммунисты идиоты. Для воплощения их идеологии надо воспитывать новое общество альтруистов. А приютские дети — прекрасный материал для этого. Они лишены родительского влияния, склонного жить по старому. Особенно самые маленькие. С ресурсами государства, можно было строить целые города, живущие по новому. Но нет, пытаемся перебороть взрослых людей, которые привыкли не верить власти.
Надо бы подбросить эту мысль Машерову при встрече.
Мой взбрык со спецбольницей кому-то не понравился. Со мной даже попытались провести доверительную беседу. А потом вернуть в приказном порядке. Когда и это не помогло, пригрозили уволить и стали давить на главврача.