Процедуру повторили несколько раз, с промежутком по времени в неделю. С учётом размера ядра, по идее, подождать бы подольше, но ученые сочли минимальный срок достаточным.
Вторым этапом, не дожидаясь когда расслоенные вещества снова смешаются, хотя на это может уйти сотни лет, мы запустили процесс трансфигурации по образцу. А образцом был сплав осмия с железом. Медленно, метр за метром, рос диаметр шара из тяжёлого сплава. Вместе с ним росла гравитация Марса. Минута за минутой, час за часом. Километр за километром рос шар. А мы напряжённо следили за приборами, косвенно отображающими то, что происходит в центре планеты. Процесс мы остановили, когда вес эталонной, килограммовой гири стал 900 грамм. П то есть показатель гравитации стал 0,9 G. И последним штрихом мы сместили фокус лучей на пятьсот с лишним километров, и вновь короткими интервалами, несколько раз приоткрыли портал в корону солнца. Череда новых сейсмических ударов подтолкнула один из слоёв ядра планеты, заставив его вращаться.
— Это всё? — устало подал голос один из ученых, неуверенно вставая с кресла. — Мы изменили силу притяжения целой планеты?
Люди с улыбкой стали переглядываться, а потом, не смотря на усталость, слитно выразили восторг:
— Ура!!!
— Почему нет магнитного поля? — спросил один из магов, наблюдавших за приборами. — Слои же крутятся.
— Хе, — усмехнулся ученый. — сейчас они крутятся хаотично, и пару месяцев будет происходить стабилизация направления вращения. За тем, для такой массы ядро будет несколько недель только набирать заряд, прежде чем станет самоподдерживающимся, и мы почувствуем эффект.
Результат операции стал не только завершением наших работ по увеличению гравитации, он открыл нам перспективу жизни на Марсе. Но для этого придется ещё много поработать. Атмосферное давление уже сейчас приходит в пределы достаточно комфортные для человека. Вместе с тем уплотненная атмосфера будет лучше держать тепло, и средняя температура тоже станет приемлемой. А вскоре, магнитное поле укроет нас от солнечной радиации, это значит, что можно начинать работы над биосферой.
Но через неделю стало ясно, что об этом думать пока рано. Так как из-за наших действий начались ураганы и тектонические движения, вызвавшие масштабные землетрясения и вулканы.
Ученый сейсмолог, у которого мы консультировались, сказал, что это не продлится слишком долго. Через полгодика останутся лишь отдельные вулканы. Но вот пыль в атмосфере может провисеть годы. Тем более отсутствие осадков из-за дефицита влаги, способствует увеличению этого срока.
На внеочередном собрании нашего коллектива было решено, до стабилизации сейсмической обстановки, необходимо отправить ещё два маяка, первый в астероидный пояс, для поиска там водяного льда, второй на луну, для постройки космодрома. Конечно, теперь принципы постройки космолётов частично изменятся, и упор будет делаться не на преодоление земного притяжения, а на функциональность аппаратов.
— А как же азот? Ведь для атмосферы надо много азота.
Макс — парень, с которым я познакомился на праздновании нового года, и, по моей инициативе, входящий в состав команды терраформирования, привлек к себе внимание.
— Максим, у тебя есть мысли по этому поводу? — спросил наш руководитель.
— Да, Александр Леонидович. Я читал аналитический отчёт по данным, полученным с космического аппарата «Вояджер-1». Там были данные о составе атмосферы Титана — спутника Сатурна.
— Хочешь сказать, что в нем много азота?
— По данным аппарата — до девяноста пяти процентов.
— Хм. Отлично. Я посмотрю эти данные, и тогда решим с отправкой ещё одного маяка. Мистер Портер, вы приготовите ещё один портал?
— Конечно, Александр Леонидович, но мне кажется, что лучше отправить несколько маяков. До десятка. С разбросом по местности.
— Это уже детали. Их обсудим отдельно.
26 февраля 1990
Хагрида я, как и ожидал, нашёл в Кабаньей Голове. В снежные зимние дни, полувеликан не любил бродить по лесу, и предпочитал пропустить стаканчик другой огневиски в тепле. Так, что искал я его не сомневаясь, что найду здесь.
Отряхнув снег с плеч и головы, я подошёл к барной стойке, и заказал пива. Не той сладкой бурды, что у Розмерты, а нормального, тёмного пива. Конечно, при такой погоде, логичнее было бы огневиски, но я его не любил, и даже ради конспирации не стал заказывать. Собственно, и конспирация не особо-то нужна, просто я не хотел, чтобы о моих делах знали все кому ни попадя.
Потихоньку цедя неплохое пиво, я боковым зрением следил за Хагридом и Аберфордом, а когда первый запрокинул стакан, и второй полез за чем-то под бар, я отпустил бумажный самолётик, который стрелой метнулся под пальто лесника, и замер в кармане с зонтом.
Можно идти. Пока он первым не пошёл.
Я допил пиво, и, натянув капюшон, вышел из бара. Путь мой лежал на станцию.
Сейчас Хагрид выйдет на улицу, достанет зонт, чтобы наложить Импервиус на ботинки, и заметит письмо прилипшее к нему. Прочтет его, и тоже пойдет на станцию Хогсмид.
Прождать пришлось почти час.
— Привет, Алекс. Ты чего это в шпионов играешь? Вон каким солидным стал, а всё игры. Я твое письмо только дома увидел, когда камин разжигал.
— Здравствуй, Хагрид. Так я думал, что ты, как раньше, выйдешь на улицу, увидишь снег, и наложишь на ботинки водоотталкивающее.
— Так я ж сменил ботинки, теперь они и сами не намокают.
— Вот об этом я не подумал.
— Да ладно. Чего звал-то?
— Хочу тебе заказ сделать, химеру.
— А чего сам не сделаешь? Ты же не хуже меня в этом деле.
— Может и не хуже, да только у тебя чутьё на результат есть. Кстати, держи, — я протянул мешочек с галеонами. — Твоя доля. Я наладил производство Мясанаса, это мы так стали называть мясной ананас. Теперь его растят в моих теплицах, правда не на продажу, но в моих же столовых его готовят.
— Так, — неуверенно начал Руберус, — у меня же нет патента на него.
— Ну и что? Ты работал, я получаю прибыль и отдаю твою долю. А на продажное министерство плевать.
— Хорошо, — вздохнул Хагрид, и спрятал деньги в карман. — Так какую химеру ты хочешь получить?
— Значит так. Химеру я вижу такой: это будет мох или что-то подобное. Он будет жить в среде где температура атмосферы значительно ниже нуля, и почти на сто процентов из углекислого газа. За счет него и будет расти. Надо, чтоб рос очень быстро, и выделял много кислорода. Ещё, чтоб создавал после себя что-то вроде дёрна. Его задачей будет насыщение атмосферы кислородом. Съедобность не обязательна, главное, чтобы он мог связать углеводород.
16 мая 1990
Для ребят Артура, я разрешил строить дома в окрестностях Грейтуейт. Но это привело к ещё большему количеству желающих пойти ко мне на службу. В стольких патрульных у меня нужды не было, тем более они шли туда ради жилья поблизости от меня, и благ, которые я выделяю служащим. Пришлось разрешить строиться и другим своим работникам, тем, что работают в теплицах, и тем кто клепает пули.
Я Каждое полнолуние проводил бесплатные операции, причем не три за ночь, а шесть-семь. Плюс несколько операций не афишируя. Но оборотней в лагере меньше не становилось. Слухи расходились и они всё прибывали.
Оборотни, избавленные от заразности и безумия могли ехать обратно, но вскоре возвращались, и тоже просились жить поблизости. И мне, чтобы не получить толпу бездельников, приходилось придумывать им работу, разрешать строить жилье. Правда, разок наткнувшись на кучку сараев вместо домов, я запретил строить без архитектурного плана. Так началась стройка полноценного посёлка. С канализацией, водопроводом и электричеством. Которые пришлось тянуть вполне официально.