Номинорр фактически представлял собой центр города средней руки. Таким вырос бы Кирах, если бы ушлёпки Аюрра не пришли туда в компании степняков и не спалили всё к чертям собачьим. Ничего. Москва тоже выгорала, но отстраивалась.
Скорость и нахрапистость, с которой я действовал, напугала до икоты местного судью. Он напоминал монаха-инквизитора. Вздрогнул всем телом, увидев меня на пороге своего дома. Чёрная мантия висела на нём словно застиранная тряпка. Не удивлюсь, если в ней спит. А запах немытого тела — убойный! Такие готовы пойти на крест и на костёр ради идеалов, измождённые, с горящим праведным взглядом…
Этот прошёл в соседнюю комнату и вернулся оттуда с Камнем Правды и с печатью — заверить сделку.
— Положи руку на камень. Учитывая все… странные обстоятельства, говори правду: по-справедливости ли ты получил дарственную от маркглея Айюрра? Законно ли твоё приобретение?
— Абсолютно по-справедливости. А законность сделки ты сейчас удостоверишь.
Он вздохнул и трижды хлопнул печатью по сургучу: для меня, для своего архива, для короля. Затем вышел на балкон и прокричал, что Номинорр и маркглейство отныне принадлежат благородному господину Гошу… Едва было не добавил «купленные за честное серебро», но смолчал.
Если судья Мюррей взялся вводить меня в глейство собственноручно, этот даже не сопротивлялся, что я сам отвезу экземпляр в столицу. Многое изменилось. Теперь я сам кого хочешь введу. Или выведу нахрен.
От бочонка с ниром судейский не отказался, «заплатив» один медяк. Теперь, даже положив руку на тот же камень, не скажет, что взял взятку. Купил, а вы что подумали?
Потом за пару дуков застеклю его кабинет.
Но для этого надо перенести останки стеклозаводика в окрестности Номинорра. Наконец, дать возможность папе организовать флоатинг, чтобы окна «от Гоши» знал здесь весь белый свет. Само собой — мастерские, перегонный заводик. Лесопилку, и не одну. Обязательно — типографию! Последнее, что сделал Пахол под руководством Мюи — вырезал из меди формы для отливки литер. Эти формы выдержали пожар. Печатный пресс сделаем. Возможно, придётся наладить своё производство бумаги.
Пахол был уникум. Я решил объявить поиск мастеров по всему королевству. На любых разумных условиях! Хотя второго Пахола не найду. Хороший был парень. Этого за деньги не купишь.
Мама, помню, прижала к груди мясорубку, придя на кухню в Кирахе после той страшной ночи. Не только удобная штука, но теперь и память. Горькая.
Кирах я тоже не стал забрасывать. Производств там, конечно, больше не будет. Но торговый путь — нужен. Выработка зерновых, выращивание винограда. Пасека под липами для угощения Подгруна. Кодай, глава общины хрымов, обещал привлечь новых людей. Хотя, конечно, на место гибели стольких новые приходят неохотно, суеверны…
В Кирахе я оставил Нирага. Разлучать его с Саей надолго — это бесчеловечно даже по моим меркам, землевладельца-эксплуататора, угнетателя трудового народа.
Заботы растянулись до конца осени. Одному из неотложных дел я не уделил должного внимания. Может — зря. Но бесконечно откладывать нельзя.
В середине ноября я обнял Мюи и детей. Убедился, что высаженная роща Веруна растёт столь же стремительно, как и везде. И отправился в столицу.
Повезло или нет, не знаю, у короля гостил Фирух. Монарх принимал меня в том самом бывшем кабинете Караха, при его беспутном сыночке застеклённом за мой счёт. В общем, без особой помпы. Надо было обидеться, я же — маркглей? Да ну нафиг.
Коллега, теперь равный мне по титулу, выскочил навстречу при известии о моём появлении.
— Хочу первым тебе сообщить: я женюсь! Вскоре после Нового года.
— И кто она? — хотя этот вопрос интересовал меня в наименьшей степени.
— Чистокровная ант! Младшая дочь маркглея Пирраха.
— То есть пару тебе выбрали отец и политика. Сам вживую хоть раз её видел?
— Только портрет…
При здешнем уровне развития живописи этот портрет с равным успехом может изображать женщину, похожую на Мюи или Настю. Или Инну Чурикову в фильме «Тот самый Мюнхгаузен». А также Вупи Голдберг.
— Съездил бы, посмотрел.
— И тем самым проявил неуважение и недоверие? На такое способен только такой нахал как ты, Гош. За что тебя и люблю. Пойдём к отцу. Не скрою, он очень встревожен историей с Номинорром.