— Хозяин! Можно?
— Пей уж…
Это как каннибализм. Представьте, дикий зверь рвёт на части, потом съедает ещё тёплого человека, но то происходит снаружи. Когда Биб чревоугодничает, я чувствую его пиршество внутри себя. Соучаствую.
Но если бы не Биб, я мог бы не узнать о замысле подонков. Прирезали бы меня прямо в трактире, не дожидаясь комедии с брентством.
Он столько раз спасал меня! А мне до сих пор кое-что непонятно. Верун мне его практически навязал, не спросивши. Согласился бы я сейчас, зная, что взращу внутри себя безжалостного вампира? Скорее всего — отказался бы. Теперь же просто использую. И кормлю домашнего любимца человечинкой.
Я затащил тушки Орвила и Драха на спины их тхаров. Дрянных коровок двух других покойников привязал, чтоб шли следом. Хозяйственный!
Так и добрались до брентства, к позднему вечеру. Владелец моих бывших угодий ещё не почивал, а сидел в каминном зале… нет, лучше сказать — в каминной комнате. Пил нир. Так сказать — дегустировал.
С порога кинул ему предъяву по поводу выделенных провожатых, возвращённых в порченном виде, но глей даже ухом не повёл.
— Что же ты хотел, Гош? Это — не каросские наёмники. Те чтут кодекс. Я же набирал по городским тавернам. Не суетись. Выпей с дороги.
Он прав. Я опустил натруженную седлом пятую точку на высокий деревянный стул. Налил себе сам. Самогон дешёвый, но неплохой. Держат пока марку.
— Вот скажи мне, Нимирх. Ты получил это поместье благодаря королевскому капризу, а не по закону. Не по наследству от отца.
— Ну?
— Переменится король, это же брентство отойдёт другому. Или дешёвые солдатики прирежут тебя во сне, чтоб разделить найденное в доме и разбежаться. Или хрымы взбунтуются.
Ухмыльнулся. Скривился.
— Сгущаешь, глей. Моуи не позволит.
— Крулай тоже на Моуи уповал. Лежит в подвале храма Святого пришествия. Ждёт родню и погребального костра. Я убил его прямо на глазах Каруха. Король даже пальцем не шевельнул. Доходит?
— Что ты хочешь сказать?
— Что жить надо по совести. Не грабежом. Не убивать, кроме случая, когда на тебя напали. У тебя неплохая земля. Нирогонный заводик. Живи в своё удовольствие и не ищи приключений.
— Ты в чём-то прав. Но я повязан, — язык у парня слегка заплетался, однако слова он произносил вполне осмысленные. — За глейство и эти земли я обязан идти за королём — освобождать хрымов.
Он улыбнулся, распахнув рот. Волосы тёмные, глаза почти чёрные, а верхние клыки — раза в полтора больше моих. Дед или бабка у Нимирха точно из антов.
— У меня жена — ант. Дети тоже будут анты. Или полукровки. Почему мы должны воевать с антами? — спросил его.
— Так Карух на том к власти и пришёл. Брата убил. Таким как я обещал: заберём всё у антов и поделим. Устраним несправедливость.
— Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим — кто был ничем, тот станет всем, — ответил я ему, попадая в мотив «Интернационала». Местный яндекс-переводчик, пасующий при обсуждении налоговых зачётов, изумительно справляется со стихотворным размером. А уж с рифмой совсем нет проблем. Большинство слов заканчивается на «хрр» или «брр».
— Ты к чему?
— На моей родине однажды решили — отнять и поделить. Не очень хорошо вышло.
— Гош! Я всё-таки живу как другие. А ты? Южный изгой. Рано или поздно тебя сожрут. И плевать на законы. Особенно если на законы отца плюёт молодой король. Дружина хоть есть?
— Есть. Обстрелянная.
— Но против армии королевства или пары отрядов каросских наёмников не потянет. Рискуешь, Гош. Сильнее меня рискуешь. Это тебе первому надо думать — что делать дальше. В рощу сейчас пойдёшь? А лучше переночуй. Не друг ты мне. И не будешь. Но… уважаю.
Так. Ещё кружка, и разговор окончательно скатится до: ты меня уважаешь — а ты меня? Приглашение я принял, отправившись спать, наутро отвёл двух трофейных корово-бычков (под хвост и брюхо не глядел, пол не определял) в деревню, где выменял на мёд. Правильно — липовый! И без мух. После чего с пеналом бумаг и бочонком не меньше чем на пятнадцать либ, полным сладкой засахаренной массы, потопал в рощу. Верью приветствовал как старого знакомого. Он меня тоже запомнил. Надеюсь — однажды не съест с голодухи.
Клай за зиму подурнел с виду, посмурнел. На рыжей гриве проступили седые нити. Может — пара всего. Но — заметно.