Отыскал Фируха. Тот, разряженный как фраер, даже воротничок — кружевной белоснежный, обрадовался.
— Фух… Ты! Думал, не приедешь. А Клай?
— У меня письменное поручение от него.
— Так не принято.
— Если кто-то будет сомневаться, запихну сомнения прямо ему в глотку. И проверну.
— Ты сегодня в ударе… Слышал, у входа — буза. Без тебя не обошлось?
— Они проявили невежливость. Не думай! Все живы. Надеюсь.
— Иной раз кажется, лучше бы ты не приехал. От тебя одни…
— Неприятности?
— Неожиданности. И ещё. Айюрр требует твоей крови. За сына.
— Ну и что? Пусть вызывает на бой. Умрёт. Или подаёт в суд. Ещё лучше. Беститульный бросился на глея. Ант выхватил меч против хрыма без меча. По любому закону, виноват покойник, а не я.
— Не будь так уверен, — Фирух глянул на противоположный конец двора, где кучковались «западенцы». — Если маркглей станет королём, то изменит законы. И применит к тебе задним числом. Да и законы Караха строгие, сынок ничего не добавил: убийство анта хрымом — смерть хрыму и его семье. Хрыма антом — только штраф убийце.
— Не боится?
— Он не был ночью в лагере у Монкурха. Не знает, что ты готов вызвать самого дьявола, низвергнутого рукой Моуи, и устроить бойню среди своих.
— Не я такой, жизнь такая. Постараюсь обойтись без крайностей. Запад покупает у меня сотни бочек нира. Не стану же убивать кормильцев!
Парень удивлённо воззрился на меня. Он стоял с непокрытой головой, коротко стриженый. Отросшая рыжая щетина смешно торчала во все стороны. Фирух больше не скрывал принадлежность к антам.
— Друг, мне нужно скорее покинуть это милое место. Когда голосуем?
— Да голосовали уже дважды. Большинство — за Айюрра, около половины. Четыре из десяти за отца. Остальные за Пирраха. Причём он выдвигает не себя, а старшего сына Уодороха. Маркглейство оставит другому.
— То есть Айюрр никак не может набрать нужное превосходство. А с моими голосами…
— К нему тоже подъезжают. К тому же его люди лезут с посулами к голосовавшим за нас. Каждому обещают либ серебра за голос, но только в случае победы.
— Пожалуй, я ещё подумаю, за кого голосовать.
Фирух едва не ударил меня.
— Как ты можешь…
— Я почти всё могу. Остальное могут боги. Слушай, покупка голоса — законна?
— Нет! Конечно — нет! Но когда ставки столь высоки…
— Король Карах или его недоносок что-нибудь писали на этот счёт в своих законах?
— Карах — да. Виновная сторона лишается своих голосов.
— Всех или купленных?
Он замялся.
— Говори! Есть шикарная возможность, но я не юрист, пырх тебя задери. Можешь найти сам закон?
— Конечно, мы же во дворце.
Он то краснел от злости, то белел от гнева. Человек-лампочка. С клыками. Сейчас поуспокоился.
— До выборов нового короля власть принадлежит канцлеру?
— Номинально — да. Но я бы не слишком на него рассчитывал.
— А что мы теряем? Пока что все в тупике. Я попытаюсь узел разрубить. Если разрубят меня, поднимешь за упокой моей души чашу лучшего нира. Идёт?
Бросив пару сопровождавших, я в одиночестве начал бродить по дворцу. На нижней галерее увидел сына маркглея Айюрра. Сделал ему знак — поговорим.
Он подвалил сразу с полудюжиной телохранов. Столько не ушатаю даже бревном.
— Чего ты хочешь, убийца брата?
Парень был гораздо массивнее усопшего. Ростом высок — лишь на полголовы ниже меня. Рыжие волосы гораздо светлее, чем у большинства антов. Нос расплющен и свёрнут набок. Красавец, одним словом.
— Не с того начинаешь. Убийцей как раз был он. Вытащил меч против хрыма, меча не имеющего, то есть меня. Титул не унаследовал ещё, а полез на глея. То есть меня. Со всех сторон он неправ, а я вправе.
— Отец считает иначе.
— Пусть считает. Говорю-то я с тобой. Кстати, могу и тебя уложить как твоего брата. Это карманная баллиста.
Ствол ТТ упёрся ему в грудь. Охранники, не готовые к такому жесту, не среагировали.
— Из этой железки?
— Твой брат сомневался. Я ему показал. Могу и тебе показать. Мёртвые сомнений не знают, — надеюсь, от моей приветливой улыбки ему хоть немного поплохело.
Он нервно сглотнул. Глаза неотрывно смотрели на ТТ. Просипел без прежней уверенности:
— Повторяю. Чего ты хочешь?
Я убрал ствол. Любой, кому не мешали бы спины бодигардов, увидел бы: мы ссоримся. Но вокруг парочки, готовой пустить кровь друг дружке, не собралась бы толпа заинтересованных. Подобные стычки затевались повсеместно. Некоторые и правда закончились выносом тел. Пырнуть соотечественника мечом или кинжалом ради судьбы Отечества — нормальное дело.