— Отец будет крайне разочарован.
Его спина скрылась в темноте лестничного проёма. А я остался на верхотуре раздумывать о человеческой неблагодарности. У деда моего Ивана Павловича была такая грубоватая присказка: «дал говна, дай и ложку?» За то, что не предоставил ложку, я же ещё и виноватый получаюсь! Не много ли чести?
С визита короля, завершившегося подчёркнуто холодно, прошло два месяца. Ударила жара.
Я распорядился оборудовать себе апартаменты около «Форт Нокса», в недостроенном каменном замке, пока — всего о двух этажах. Там не так душно, как в прежнем Кирахе. Вот только каменная пыль проникает и песок на полу — сколько ни подметай. Кто жил в квартире во время ремонта, знает.
Хотелось, естественно, ускорить стройку и закончить бардак, но… Как только закончилась кладка внешних стен, все рабочие были брошены на возведение огромного постоялого двора в полумере от крепости. Надоело жить в гаме и в невыносимой вони от испражнений сотен тягловых кхаров. Пока перевалочной базой служило внутреннее пространство замка, о каком-то комфорте можно было и не мечтать. Хочу, чтобы второй наш сын родился в тишине, нарушаемой лишь изредка — перекличкой часовых на башнях.
А у Клая и Насти появилась дочь. В маму — сероглазая и русоволосая. Если у моего тестя и оставались какие-то сомнения по поводу выбора второй супруги, сейчас они отпали. Он пребывал в эйфории от отцовства. Настя на удивление спокойно отнеслась к материнству. Отказалась кормить грудью. Когда я их навестил, а прошло всего месяц или полтора после родов, застал забавную картину. На лугу у замка тренировались воины Клая. Настя легко уклонялась от ударов копьями и деревянными мечами, потом делала подсечку или бросок через себя. Упавшего брала на болевой.
— Клай! Изменишь ей с какой-нибудь хрымкой, она тебе пару рёбер вынесет.
Он не оценил шутки.
— Знаешь, Гош… Когда мы занимаемся, я никогда не становлюсь против неё. Вдруг впечатает мужа головой в траву? Где окажется авторитет глея?
— И не ударишь в ответ. Жена всё же. Ладно, Клай. С ними легко не бывает. Даже мне с Мюи. Чем ближе роды — тем толще тараканы у неё в голове.
С некоторой неохотой, а он очень консервативен, тесть пошёл на «углубленную интеграцию» наших хозяйств. Рожь — для нира, кхары — для «логистического центра».
Наверно, любой опытный менеджер-логист или экономист из XXI века, если его притащить сюда и дать со всем ознакомиться, тыкал бы пальцем в мои косяки и ржал от пуза. Но я академиев не кончал. Делаю как могу, имея одно преимущество: первенство. И всё у меня получится, если только мой самодельный король не ввергнет страну в новую войну.
При Карахе мир царил десятилетиями. Исключение — мелкие стычки между землевладельцами да наёмными отрядами. Они не в счёт.
Айюрр никак о себе не напоминал. Купцы с запада снова зачастили в Кирах, разведав (или прорубив в лесах) новый путь — минуя центр страны и заставы обоих упрямцев, Айюрра и Маерра. Я не чинил им никаких препятствий. Они только покупали и ничего не предлагали взамен. Причём брали не только нир, оконное стекло и зеркала. Охотно вели торги с купцами, прибывшими из низовий реки.
В планах появился новый пункт по окончании постоялого двора: биржа и склады. Пусть торгуются, пусть хранят товары. Только платят.
Многие изъявили желание осесть здесь, около излучины реки. Отчего же нет? Я озвучил цену земли, но только в аренду на пятьдесят лет. Глейство — моё! А потом — Моиса. Разметил, как станут дома, преображая окрестности замка в городок.
Сомневались. Чесали репу. Потом начали нести серебро за участки. По моим подсчётам, его вполне хватало, чтоб завершить строительство «логистического центра». Узнал, что самые предприимчивые умудрились перепродать право аренды на самые сладкие участки — у складов — в два или даже в два с половиной раза дороже, чем уплатили мне.
За половину цены (жабу чуть инфаркт не хватил!) нарезал кусок под строительство храма Моуи. Храм — громко сказано, скорее деревенская церковь. Как в Дымках. На возведение пожертвовал что-то символическое. Духовники зарабатывают достаточно, чтобы оплатить стройку самим.
Наконец, в июле родился младший сын, и Мюи выбрала ему имя — Камирр. Я больше хотел бы Петьку, Вовку или Ваську, но в Мульде свои обычаи. Дитя называет мать. А поскольку младший тоже оказался рыжим, клыки — дело наживное, Мюи сочла, что ему непременно нужно что-то типично антское, рычащее.
Измотанный хозяйственными хлопотами за день, я без задних ног валился на кровать. Среди ночи сквозь сон слышал детский плач, через несколько секунд — колыбельную песенку Мюи. Она всегда вставала сама, колыхала Камирра и не беспокоила супруга. Железная женщина! А я — самый счастливый на свете отец и муж.