С мыслей о том, как там норвежцы и шведы, вроде крупные прибрежные города ещё держатся, хотя говорили об этом месяц назад, как сейчас неизвестно, Максим закончил расправляться с консервой и протянул чашку за чаем, куда его щедро плеснули. Чай – общий, но вот сахар уже свой. Добавив по вкусу, боец с удовольствием отпил крохотный глоток горячей, сладкой, крепкой бурды. Такой чай бодрит сильнее чем кофе.
Пока у тебя есть под рукой горячий чай можно было жить.
-Ребят, приготовится, -прервал идиллию командир. -Птичники заметили движение в нашу сторону.
Птичниками называли операторов дронов. Опытный птичник мог управлять сразу несколькими машинками, наблюдать сверху или даже сбрасывать на голову тварям что-нибудь взрывающееся, но не слишком тяжёлое. Только приходилось уворачиваться от плевателей враз сбивавших любой замеченный дрон метким кислотным плевком. Эти твари и для вертолётов представляли опасность, если те спускались ниже определённого предела.
Услышав предупреждение командира, Максим поторопился, хватанул последний глоток, прежде чем отставить кружку в сторону, обжёг язык и мысленно выругался. Заняв позицию на чердаке старинного одноэтажного здания, построенного из настоящих каменных валунов Максим, принялся ждать. Свой сектор обстрела он контролировал чётко. Потянулись минуты томительного ожидания либо отбоя тревоги, либо смертельного боя. Чем сегодня окончится – одному богу известно. Так-то раз на раз не приходится. Чаще, конечно, следует отбой. Но последние недели твари как обезумели. Видать дожрали норвежцев и бедолаг шведов с их фрикадельками, жареной картошкой и рожками мороженного и теперь гады твёрдо намеренны разгрызть твёрдый орешек русской обороны.
А вот фиг вам уроды! Зубы обломаете!
Ожидаемая атака началась, как всегда, внезапно. Только что никого не было, только сильнее и громче гудели пролетающие над городом «чемоданы», похоже арта перенесла обстрел куда-то ближе, потому как звуки взрывов стали громче. Никого не было и вдруг резко, непонятно откуда, появились сотни, если не тысячи, бегущих к укреплённым позициям фигур. С виду человеческие, но это уже были не люди. На скорую руку превращённые чужими в боевые единицы бывшие граждане Финляндии, Швеции и Норвегии нечеловечески огромными прыжками, перепрыгивая за раз по три или даже четыре метра, со скоростью хорошей скаковой лошади неслись через предварительно расчищенное поле. Поле, разумеется, заранее заминировано. Порой та или иная фигурка окутывалась всполохами огня, пламени и разлетающейся во все стороны земли. Но мало, мало. Повышенная прыгучесть помогала им преодолевать минное заграждение с минимальными потерями. Но тут в дело включились пулемётчики, их подержали скорострельная мелкокалиберная артиллерия, приданная в усиление и дело пошло.
Максим работал наравне с остальными. Именно работал. Военная работа, не хуже всех прочих видов работ, а по важности так и вовсе самая главная. По крайней мере в военное время самая важная. Стрелял Кузнецов скупо, тратя на одну фигурку по четыре – пять патронов, не больше. На скорую руку переделанные чужими бывшие люди не имели ни серьёзного бронирования, ни взрывной регенерации присущей некоторым другим видам тварей. Нет, они в разы ловчее, сильнее, быстрее обычного человека. И пара дырок, проделанных пистолетными выстрелами, если только не в голову и не в сердце, вряд ли их остановит или полностью выведет из строя. Но пережить очередь из крупнокалиберного пулемёта прямо в грудь они всё-таки не могли. Дешёвая, массовая поделка. Дальше будет сложнее, когда чужие выпустят на поле боя тех людей, на переделку которых они потратили, значительно больше ресурсов превращая обычное человеческое тело во что-то невообразимое, сращивая плоть нескольких тел сразу или приживляя к ним инопланетные растения.
Сложно было когда в первых раз пришлось стрелять в переделанных. Большинство из них в той или иной степени сохраняли человеческий облик. На некоторых даже оставались остатки одежды. Первый раз было тяжело, но Максим приноровился. Пришлось приноровиться.
Вот побежал мамонт-лич. Огромная махина, отдалённо похожая на земного слона, но увеличенная раза в три – четыре, вдобавок покрытая густой жёсткой шерстью, с окованными металлом бивнями и торчащей где-то на огромном теле приживлённой к нему человеческой башкой которая и управляла этой махиной со всей хитростью и изворотливостью присущей разумному существу.
Артиллерия тотчас переключилась на приоритетную цель. Птичники направили дроны-камикадзе, однако почти разумный или даже полностью разумный, без всякого почти, мамонт-лич имел вырастающие из спины две пары тёмно-зелёных лиан выполнявших роль рук в которых он одновременно держал перед собой окованный сталью щит, а свободной парой отмахивался от дронов.