3. Явление спонсора
Дом Макса одним своим торцом выходил на тот самый пустырь. Местные жители называли это незастроенное пространство Полем Чудес. И, видимо, не случайно. Потому что каждый куст на поле был украшен грязным полиэтиленовым пакетом. Создавалось впечатление, что пакеты именно тут и растут. Пустырь тянулся до коттеджей и деревенских домиков за магистралью, а за деревней синело море. Деревню называли Рыжановкой или Страной Дураков: местные жители сбрасывали за огороды, выходящие в сторону пляжа, весь мусор, накопленный за годы жизни. В результате пляж с каждым годом все больше напоминал свалку. Кроме того, жители дружно производили воняющие канализацией ручьи, текшие по оврагам в сторону моря. Один из самых крупных потоков, образовывая большую лужу, подмывал холм, на котором располагалось благообразное кладбище. В Стране Дураков море было не больше, чем еще одной лужей, большой и соленой. Единственный философский вопрос, который всерьез интересовал ее жителей - как быстро можно загадить целое море силами одной деревни? И ответ на него жители искали экспериментальным путем, настойчиво и с энтузиазмом.
Само Поле Чудес представляло собой перепаханную равнину, заваленную грудами строительного и бытового мусора. Несколько деревьев, выстроившихся в ряд, тщетно пытались придать ему вид ухоженной территории. Остальную площадь покрывало множество холмов и ям, вырытых неизвестно кем. Некоторые ямы напоминали по форме могилы, а холмы были похожи на курганы. Кроме того, было там много кустов необычного вида и размера, хотя, приглядевшись, можно было понять, что это самые обычные растения. Обычные, но почему-то чуть-чуть изменившиеся. Макс, изучая тонкие срезы клеток этих растений, находил весьма интересные и тонкие отличия, которые лучше оставить за рамками нашей повести.
В восточном углу Поля Чудес стоял грязно-коричневый вагон от пассажирского поезда. Снизу его подпирали большие бетонные блоки, а на боку, обращенном к дороге, белела надпись: "Работает православный приход церкви". Удивленный путник мог рассмотреть сливающийся с белесыми облаками крест, прикрученный ржавой проволокой к торцу вагона. Рядом с дверью высилась большая куча грязно-желтого песка. О ее предназначении могли легко догадаться те прихожане, которые держали дома кошек. Для остальных она должна была служить символом бренности земного бытия.
Макс неоднократно видел в телескоп с инфракрасным фильтром, что малую нужду персонал церкви справлял в песок, а вот по большой надобности ходил в Поле, заполняя многочисленные привязанные к кустам пакеты. Таким образом священнослужители пытались стать солью земли.
В церковь ходили только местные бомжики, которые обитали на Поле и питались, чем бог послал. Да еще иногда из Страны Дураков привозили отпевать покойников, играть свадьбы и крестить детей. Но эти события случались редко, остальное время церковь пустовала.
Молодой священник, отец Евлампий, дабы привлечь в церковь прихожан, задумал провести рекламную акцию. Благо, и спонсор появился, некто Владимир Ильич.
Случилось явление спонсора туманным утром 15 марта. Отец Евлампий открывал свой церковный вагончик, напевая "Дево Мария радуйся", когда два человека, одетых в длинные черные балахоны, тихо подошли сзади.
- Отец Евлампий? - спросил мужчина.
- Точно так. Проходи в храм божий, сын мой.
Двое в черном зашли внутрь и присели на скрипучие непрочные стулья.
- Отец Евлампий, не хотите ли вы привлечь в Вашу церковь прихожан из соседних многоэтажных домов?
- Хотел бы. Однако, постоянный недостаток средств не позволяет отстроить храм божий.
- Ваш вагончик вполне подходит для того, чтобы собирать здесь гораздо больше прихожан.
- Это было бы чудесно, сын мой, - произнес, поеживаясь от холода, священник. - Отец наш небесный возрадуется, если увидит, что человеческие сердца обратились к нему.
Было едва ли семь утра, и эти двое нежданных гостей Евлампию очень уж не нравились. Гораздо больше привлекал попика графинчик церковного вина, стоящего за иконостасом. К нему можно было основательно приложиться еще до того, как прибудет дьячок Иннокентий. Но пока незваные гости не удалятся, осуществить этот план было невозможно.
- Предлагаю сделку, - сказал гость. - В этом конверте тысяча долларов. Вы можете взять их и потратить по своему усмотрению, если согласитесь исполнить два условия.
- Пожертвования церкви господней - благое дело, сын мой, - пролепетал священник, пытаясь взять конверт из руки, однако гость держал деньги крепко, и конверт не выпускал.
- Благое-то благое, - произнес он с усмешкой. - Однако я еще не рассказал о сути нашей сделки.
- Слушаю, сын мой, - сказал Евлампий, выпуская конверт из внезапно вспотевших пальцев.
- Завтра утром вы придете по адресу, написанному на этом конверте. Там я передам Вам еще тысячу долларов. За это скромное вознаграждение вы прочтете проповедь в эту субботу. Это первое условие сделки. Я изготовлю несколько сотен листовок с приглашением на проповедь, и они будут разложены по почтовым ящикам окрестных домов. Второе условие состоит в том, что мои сотрудники установят в этом вагончике необходимое мне оборудование. После проповеди оно в течение недели будет демонтировано. О теме проповеди мы с Вами договоримся завтра, когда вы меня навестите. Согласны?
- Церковь божия чтит жертвующих. Ибо благодеяниями уложен путь в царствие небесное.
- Мне от Вас нужно только одно слово: да или нет, - сказал гость, протягивая конверт священнику.
При этих словах глаза незнакомца странно блеснули и отец Евлампий истово перекрестился, вспоминая страшные рассказы о соблазнении Сатаной, которыми бывало потчевали друг друга семинаристы долгими зимними вечерами.
- Хорошо, сын мой. Согласен, - выдохнул он наконец.
Гость выпустил конверт из пальцев и священник поймал его на лету. Деньги приятно шуршали внутри, порождая в сердце отца Евлампия мечты и желания, несовместимые с церковным саном.
- Через пару часов здесь будут мои инженеры. Они начнут установку оборудования, - сказал незнакомец. - Пойдем, Надя.
Женщина молча встала и вышла в дверь. Гость последовал за нею. Через минуту фигуры в черных балахонах растаяли в густом утреннем тумане.
Отец Евлампий забежал за иконостас, извлек оттуда заветный графинчик и от души приложился к нему. Вино, проливаясь в живот, слегка охлаждало тело, одновременно зарождая внутри приятное тепло. Потом он открыл конверт и пересчитал деньги. Их было больше. Не тысяча, а тысяча двести. "Отдать, что ли, ему лишнее? - подумал священник. - А ведь я могу никому не сказать об этом конверте! Грех конечно, прости господи! Но ведь в кои-то веки держу в руках такую сумму. Первый раз в жизни, наверное!"
Скоро благочестивые мысли совсем покинули голову отца Евлампия.
Не прошло и четверти часа, как появился дьяк Иннокентий и, видя состояние шефа, тоже приложился к заветному графину. Теперь персонал церкви был полностью готов к отправлению духовных нужд прихожан.
Скоро в вагончике появились два интеллигентного вида молодых человека и под воркование отца Евлампия начали устанавливать какую-то сложную на вид аппаратуру. Скоро они ушли, сообщив, что придут еще раз завтра утром.
Дьячок Иннокентий, сильно любопытствуя, что же за технику приволокли в церковный вагончик два инженера, осторожно осматривал ажурную совершенную конструкцию, покоящуюся на подвижном шарнире. Однако, как только он сделал попытку прикоснуться к технике, то тут же вскрикнул и выбежал прочь: удар электричества был довольно слабый, но вполне ощутимый.
***
Наутро отец Евлампий, с трудом вспоминая количество выпитых вчера горячительных напитков, отправился по адресу, указанному на конверте. Дьяку Иннокентию он перед уходом строго-настрого приказал принять инженеров со всей учтивостью. Иннокентий, провожавший шефа, смурно кивнул и, отрыгивая вчерашним перегаром, пустил мощную струю в груду песка.