Мы снова побежали. Палуба уже была такая горячая, что жгла через подметки. Каким-то образом мы добрались до лестницы, ведущей на верхнюю палубу. Слышались пронзительные крики и звон бьющегося стекла, перекрывавшие рев пламени.
Мы вылезли на верхнюю палубу. У парапета стояли мужчины и женщины в вечерних платьях и орали во всю глотку. Черное облако дыма окутало судно, и там было почти так же жарко, как и на нижней палубе.
Я видел, что три или четыре человека из команды пытаются сбить панику.
— Джек уже должен быть где-то здесь, — прокричал я Поле. — Держись рядом, давай пробираться к перилам.
Мы стали продираться через толпу. Какой-то мужчина схватил Полу и оттащил от меня. Не знаю уж, что ему взбрело в голову. Лицо у него дергалось, глаза дико сверкали. Потом он по-сумасшедшему вцепился в меня, я заехал ему в челюсть.
Одна девушка с оторванным верхом платья повисла у меня на шее и пронзительно закричала в лицо. От ее дыхания винными парами у меня чуть волдыри на коже не повскакивали. Я попытался оттолкнуть ее, но она стала меня душить. Пола оттащила ее и надавала ей по ушам. Девушка, шатаясь и визжа, как свисток паровоза, смешалась с толпой.
Наконец мы добрались до перил. Целая армада небольших лодок сновала по воде. Море так и кишело ими.
— Эй, Вик!
Голос Кермана перекрыл рев, и мы увидели, что он стоит на перилах недалеко от нас, держась руками за навес и пинаясь, когда кто-нибудь из обезумевшей толпы пытался стянуть его оттуда.
— Сюда, Вик.
Я подталкивал Полу впереди себя. После упорной борьбы, в результате которой от платья на спине у Полы почти ничего не осталось, мы наконец добрались до него.
Керман возбужденно прокричал.
— Вот это паника! Прежде чем это корыто затонет, все посходят с ума.
— Где твоя лодка? — задыхаясь, спросил я и оттолкнул с дороги пожилого повесу — он пытался перелезть через перила. — Спокойно, папочка, — сказал я ему. — Вода очень мокрая. Сюда сейчас столько лодок понаедет, всех заберут.
— Прямо здесь, — ответил Керман, указывая вниз. Он поднял Полу на перила, а я отгонял которые хотели последовать за ней. Он поставил ее ноги на веревочную лестницу, свисающую по борту судна, и она спустилась, как заправский моряк.
— Не для вас, мадам, — закричал Керман, когда какая-то девушка стала пробиваться к нему. — Это частная вечеринка. Попытайте счастья чуть дальше.
Девушка, истерически крича, бросилась на него и обхватила его за ноги.
— Господи, боже мой! — завопил он. — Вы же стащите с меня штаны! Эй, Вик, помоги мне! Эта дамочка сошла с ума!
— Я считал, тебе нравится, когда они с тебя стаскивают штаны. Прихвати ее с собой, раз она так к тебе привязалась.
Не знаю уж, как он от нее избавился, но не успел я опуститься в лодку, как и он скользнул вниз по лестнице и чуть не столкнул меня за борт.
— Спокойно, — сказал я и схватил его за руку, чтобы он не упал.
Майк завел подвесной мотор, и лодка стала отходить от судна. Нам пришлось лавировать — стоило посмотреть, сколько лодок понаехало к «Шхуне-Мечте». Ни дать ни взять второй Дюнкерн!
— Отличная работа! — сказал я, хлопая Майка по широкой спине. — Вы, ребята, рассчитали все очень точно. — Я оглянулся на «Шхуну-Мечту». Нижняя палуба была уже в огне, дым валил из ее боков. — Интересно, на сколько она была застрахована?
— Это ты ее поджег? — спросил Керман.
— Да нет же, дурашка! Шеррилл мертв. Кто-то застрелил его и поджег судно.
— Довольно дорогие похороны, — с отсутствующим видом сказал Керман.
— Да нет, если судно застраховано. Ты поговори с Полой. Я хочу взглянуть на это. — И я вытащил досье Аноны Фридлендер из набедренного кармана.
Керман протянул мне фонарик.
— Что это? — спросил он.
Не веря своим глазам, я уставился на первую страницу досье.
— Вик, — сказала Пола, — может быть, нам лучше решить, что нам нужно делать?
— Что делать? Мы с Джеком отправляемся за Аноной. Ты расскажешь Миффлину о Шеррилле. Пусть он поскорее приедет к дому Морин Кросби на утесе. Сегодня все закончится.
Она уставилась на меня.
— А не лучше ли тебе повидать Миффлина?
— У нас нет времени. Если Анона в доме у Морин, ей грозит беда.
Керман наклонился ко мне.
— Что это за бумаги?
Я сунул досье ему под нос.
— Тут все написано, а Миффлин даже не посчитал нужным сообщить мне. У Аноны с 1944 года был эндокардит. Я же говорил вам, что они пытаются утаить шило в мешке. Ну, теперь-то оно вылезло.
— У Аноны — больное сердце? — разинув рот от удивления, спросил Керман. — Ты, вероятно, имеешь в виду Джэнет Кросби?