— Корона Грома? Не ее ли символ — вытянутый шестигранник?
— Да, знак Грома, украшающий венец.
— Но на Йемсалу ничего мне о ней не сказали, хотя знак был.
— Она ведь не принадлежала храму острова, и в преданиях Хоровода о ней может ничего не говориться…
— Они исчезли вместе?
— Нет, судьба талисманов оказалась разделена. Знамя, бывшее хоругвью победоносного войска, было отправлено назад, но будто бы затерялся его след на пути, в межозерье, в лесах Тайвала. Посох находился в искусных руках главного волхва, оставшегося на юге. Что стало с ним после — известное мне предание умалчивает. Но, говорят, этот посох был похож на жезл статуи Инмара, стоящей в нашем городе. Ведь некоторые считают Инмара одним из воплощений творца — Юмбела…
— А корона? — с жадным любопытством спросил Бор.
— Венец Грома был утерян на поле брани вместе с гибелью владевшего им князя. Никто больше не видал эту реликвию — одни считали, что корона была погребена вместе с телом вождя. Другие — что разломана на части жадными пришельцами, которым посчастливилось бежать с поля битвы…
— А у них тоже было магическое оружие?
— Говорят, зеркало, обладавшее странной силой. Зеркалом тьмы называли его… Но оно не помогло им…
— На Йемсалу мне был показан Одноногий, воплощающий зло…
— В сказах Поозерья упоминается одноногий Охотник Чернобога…
Внезапно Каст заметил кольцо на пальце Бора.
— Откуда оно у тебя? — воскликнул он взволнованно.
— Этот перстень тебе знаком?
— Да. Он принадлежал человеку, который вынужден был покинуть Изкар, как и многие лучшие из наших людей…
— Его звали Байдур?
— Да.
— Он погиб на Ятхольме вместе со всеми своими товарищами от неведомой болезни. Его вдова в Шурышкаре уже знает об этом. Что это за кольцо?
— На нем руна «Турс» — что значит «Врата», врата меж добром и злом. Предание говорит, что тот, кто окажется достаточно силен, обладая им, сможет одолевать злые силы… Байдур знал это предание, он пытался изгнать ведьм с Лысой горы, однако его сил хватило лишь на то, чтобы не погибнуть и бежать. А они только стали сильнее.
— Но как вы миритесь с ними? И почему я даже в Шурышкаре не слышал о них?
— Кто же признается добровольно, что зло властвует над ним? И потом, они не владычествуют полноправно. Просто с покровом ночи становится небезопасно ходить за городом. Впрочем, никто так же не знает, куда деваются пожертвования из храма Инмара…
— Как? Из храма Инмара?
— Увы, лишь на статуе, запечатленный древним мастером, он — юноша. Народы, которым он покровительствовал, состарились и исчезли, наш город пришел в упадок…
— Значит, ведьмы подобны паразитам, поселившимся на сваленном, гниющем древе?
— Да. Поэтому, главное покрепче закрывать на ночь ставни и двери. Впрочем, несмотря на эти предосторожности, некоторые старые дома, в которых жили неугодные люди, наутро оказывались навсегда опустевшими или носили следы страшных пиршеств… Но это было давно. Кстати, уже начинает смеркаться — надо и нам закрыться, — указал Каст на ослабевший свет из бойниц, украсивший стену тенями верхушек деревьев с дальнего холма. Внезапно, когда Каст направился к бойницам, Бору показалось, что очертания теней на мгновение поменялись, а затем сделались прежними.
— Ты заметил? — с некоторой растерянностью сказал лекарь.
— Нас подслушивали снаружи, я так думаю, — спокойно отметил Бор.
— Тот, кто это сделал, лазает как ящерица. Поэтому, я на твоем месте закрыл бы ставни и наверху. — Говоря это, конунг пересек залу и прыжком оказался возле бойницы. Однако ничего он в нее не увидел, кроме солнца, опускавшегося к лесу.
— Всякие духи, зло, навьи — просачиваются сквозь щели, но, слава Инмару, стены здесь прочны и заговорены древними заклятьями. Надо лишь хорошо закрыться, и мы в безопасности.
— Отсиживаться за стенами? Это не по мне! — ответил конунг, спрыгивая вниз. — Ведьмы все время в развалинах?