— Он опять, — сказала Полина, — то есть я хочу сказать, его душа… она опять жива? Осознает себя? Кем? Джоном? Сергеем?
— Вам это знать не нужно, — повторил призрак. — Вы мне очень помогли, спасибо. Я уже нашел убийцу, а наказание — не моя обязанность.
— Чья же? Господа? Значит, Бог есть? Который наказывает?
— Извините, миссис Батурин, мне пора. Скоро рассвет, и физические условия сложатся так, что…
— А я? — воскликнула Полина. — Что будет со мной? Меня арестуют? Я убила человека! Меня видели! Меня будут судить! Почему они не приходят? Почему меня до сих пор не…
— Вы сами ответили на свой вопрос.
— Я не…
— Да, — сказал Кадарос. — Поезжайте утром в Селборн. Или спросите у Джесса, он в курсе всех сплетен. Вы узнаете, что постоялец Джорджа уехал, не заплатив.
— Пепельница…
— В номере Прескотт нашел разбитую хрустальную пепельницу, он бы поставил ее мистеру Смиту в счет, если бы имел хоть какое-то представление о том, куда скрылся этот тип.
— Я выбросила пепельницу из машины…
— Разве? — усмехнулся Кадарос. — А может, вы выбросили свое воспоминание о том миге, когда размахнулись?..
— Не знаю, — пробормотала Полина.
В отдалении прокричал петух, и Полина подумала о том, как это странно: все окна закрыты, снаружи не раздалось до сих пор ни одного звука, а до Селборна не так уж близко, и петухи прежде не кричали, впрочем, откуда ей знать, в эти темные предутренние часы она обычно спала крепким сном… Со спокойной совестью.
А теперь они проснулись. Обе. Она и совесть.
— Как я буду жить теперь? — сказала Полина.
— Вы жили с этим три с половиной года, — напомнил призрак.
— Я не смогу!
— Темное время, — сказал призрак. — Все мрачные мысли рождаются в такие минуты. Поэтому так часто люди умирают под утро — к ним приходят мысли… Днем все покажется вам иным, миссис Батурин.
— Я люблю его, — сказала Полина. — Я всегда его любила. Не Макса. Сережу. Серого.
— Пожалуйста, — призрак протянул руки, отталкивая слова, которые не хотел забирать с собой, — оставьте себе это признание. Для моего расследования оно значения не имеет. И уж тем более — для того расследования, что было предпринято три года назад. Я-то к нему не имел никакого отношения. Прощайте, миссис Батурин, спасибо за…
Он не закончил фразу, быстрый порыв ледяного воздуха коснулся щек Полины и угас, и вместе с ним угас, растворился, распался на блики призрак — был и не стало, только на стене в течение двух-трех мгновений колебалась его тень, темная на темном — не тень, а мысль о тени.
— Как мне теперь жить? — может, сказала, а может, только подумала Полина.
Ответа она не получила, она знала, что ответа не будет.
— Рассказывай, как ты здесь без меня, — возбужденно говорил Максим, выкладывая из чемодана ноутбук, две рубашки, пакет с чем-то бренчавшим, толстую книгу, на обложке которой мускулистый мужчина с бластером обнимал грудастую девицу, и еще на стол вывалились видеокассеты (Полина успела разглядеть пару названий — «Бригада» и «Идиот»), компакт-диски, аккуратно сложенный шарфик, который Полина подарила мужу еще в Москве. — Рассказывай, рассказывай, ты здесь на природе, а у меня деловые встречи, даже ночью толком отдохнуть не удавалось. Ну, говори же…
— Читала. — Полине казалось, что муж не нуждался в ее рассказе, думал он о своем, может, о деловых встречах, а может, о том, что происходило после, когда встречи заканчивались. От Макса пахло дорогими духами, запах был Полине незнаком, но ей было сейчас все равно. — Читала, гуляла, ничего особенного.
— Джесс и Глэдис хорошо ведут хозяйство? — озабоченно спросил Макс. — Я понадеялся на рекомендации маклера…
— Нормально, — сказала Полина.
— Господи! — воскликнул Максим. — Какая ты скучная, Линочка! Ты без меня скучала? Скажи, скучала, да?
— Конечно, — сказала Полина и обняла наконец мужа, прижалась к нему, напряжение последних дней оставило ее, Полине захотелось, чтобы Макс прямо сейчас, не дожидаясь ночи, повалил ее на постель и был с ней, и она забыла бы все, и себя забыла бы тоже, «ну иди, — шептала она, — иди, я скучала, да, очень, без тебя было плохо», муж, не ожидавший такого стремительного напора, казался Полине вялым, может, у него были женщины, конечно, были — после совещаний, в номере какого-нибудь отеля, — но это ведь неизбежное зло, ему нужно расслабляться, все равно он возвращается сюда, к ней, и сейчас он с ней, и всегда с ней будет, даже если…