Конечно, Сима прекрасно знает цену извлеченной из тайника за ковром информации, знает, как и когда воспользоваться ею, и, что хуже, знает, что будет — с ней и с ним — после того, как информация уйдет по назначению.
Другой вопрос, кто и когда нашепнул ей идею воспользоваться этим. Тот же Алексей, незадолго перед последней поездкой? Которую, Павел не сомневался в этом, она старалась предохранить от его вмешательства — и почти преуспела. Но это не объясняло игру на два фронта, ее неохотное желание содействовать никак не сочеталось с той встречей, с теми признаниями, с тем страстным желанием освободиться и уйти. К нему, как он думал тогда… к кому-то еще, как следовало предполагать отныне.
К тому, кто нашепнул ей план действий, который она столь успешно претворила сегодня в жизнь.
Павел услышал скрип входной двери, тихий шорох шагов по коридору. Первым его побуждением было побуждение охотника: одним движением он склонился к дивану, поднял «Вальтер» с сиденья и скользнул к выходу из комнаты.
В коридоре было темно, вошедший не увидел выключателя и шел лишь на свет, лившийся из дверей спальни. Задел что-то, оступился, и шарканье перешло в дробный перестук «шпилек». Павел замер. Таиться не имело смысла, он вышел в коридор, убрав «Вальтер» за спину. И внезапно остановился, точно увидев привидение, принявшее облик давно знакомого человека.
Узнавание длилось не дольше долей секунды.
— Ты? — охрипнув, спросил он, дернув рукой. «Вальтер» блеснул на свету, она увидела оружие и враз осеклась, так и не задав свой, ответный, вопрос. — Что ты здесь делаешь?
Она молчала, не сводя глаз с пистолета. Павел проследил за ее взглядом и убрал оружие за спину, заткнул за пояс.
— Я жду.
Руки он сложил на груди, чувствуя от этого бо́льшую уверенность. Девушка по-прежнему молчала, вглядываясь в лицо Павла, тщетно пытаясь разглядеть его. В коридоре было темно, а хозяин стоял против света.
Пауза казалась бесконечной. Павел снял руки, он пошевелился первым и, щелкнув выключателем, зажег лампу дневного света, расположенную прямо над входной дверью. Теперь его лицо высветилось со всеми подробностями, на лоб и щеки Алисы легли полосы теней.
— Я специально приехала сюда следом за ней, чтобы сказать, — наконец произнесла массажистка, это были первые ее слова после появления в его квартире, первые за несколько лет, истекших с момента их финальной встречи. Голос изменил ей, она нервно кашлянула: — Я хочу сказать, чтобы ты… — снова ненужная пауза. Слова, заготовленные прежде, исчезли, едва она увидела пистолет в руке Павла. Ей сразу вспомнилась встреча трехлетней давности, та, что привела к взаимному потоку оскорблений и завершилась истерикой. Но в тот раз хозяйкой квартиры была она. — Чтобы ты… оставил Серафиму в покое. Совсем.
Мгновение он молчал. Затем весь как-то подался вперед, собираясь спросить. Алиса не дала ему этой возможности:
— Серафима будет со мной. Она больше не хочет тебя видеть. Надеюсь, она дала тебе это понять…
И снова пауза, которую надо было заполнить. Подобрать такие слова, чтобы раз и навсегда отвадить его от Серафимы, чтобы он никогда более не смел даже вспоминать о ней, даже смотреть в ее сторону, если случайно встретит на улице. Чтобы он…
Алиса не успела всего этого сказать, не сумела подобрать слов за те две секунды, что длилось обоюдное молчание. А после было уже поздно. Лицо Павла стремительно переменилось, кровь прилила к его скулам, глаза сузились, губы сжались в серую нитку. Алиса с внезапно захолонувшим сердце предчувствием чего-то ужасного смотрела на эти стремительные перемены; ей тотчас вспомнилась последняя их встреча, где хозяйкой квартиры была она, и слова и фразы, которые она торопливо готовила, замерли, не вырвавшись на волю. И она уже не могла отвести взгляда от потемневшего лица своего бывшего любовника, мгновенно выхлестнувшего из себя такую волну ненависти, которая едва не сбила ее с ног.
Павел не желал более себя сдерживать; он сделал два шага вперед, руки, мгновенно выброшенные вперед, сомкнулись на ее горле прежде, чем она успела отшатнуться.
— Так это твоя работа? Твоя? — хрипло произнес он, приближая свое лицо едва не вплотную к Алисиному.
Массажистка побелела, только после произнесенных слов ее пальцы сжали его запястья.
— Сима… будет со мной, — чуть слышно просипела она, чувствуя, что сорвать пальцы с горла не в силах. — Слышишь… со мной.
Он продолжал давить, но уже не столь сильно. Воспользовавшись этим, она сумела ослабить хватку.