Галич с «подручным» князем был важным противовесом черниговскому гнезду и Киеву. Всеволод остановил свой выбор на Владимире. Покорный галицкому боярству, без устремлений к единодержавству, он был удобнее связанного с Польшей Романа Мстиславича, унаследовавшего от отца и деда и властность, и энергию, и стремление к неограниченной власти. Всеволод направил ко всем русским и польским князьям послов и взял с них подкрестную клятву не искать галицкого стола под Владимиром Ярославичем. А Романа Мстиславича оставил искателем Галича, дабы не успокаивалась усобица меж южными князьями и не вздумал бы князь Владимир выйти из «подручных».
В 1198 году Роману Мстиславичу все же удалось утвердиться в Галиче. Всеволод не ошибся в своей оценке Романа. Очень скоро галицкие бояре, открывшие ему путь в Галич, почувствовали над собой властную руку. «Не передавивши пчел, меду не есть!» — говорил Роман, имея в виду бояр. У него не расходились слова с делом, своих целей он привык добиваться, не слишком разбираясь в средствах. На севере единовластный князь суздальский, на западе — император Фридрих Барбаросса. Киевское княжество — яблоко раздора для южных князей. Роман имел возможность оценить преимущества сильной власти. И он принялся «давить пчел».
Галицкому боярству был нанесен ощутимый урон. И чем более слабело боярство, тем сильнее становился князь. Очень скоро Галич стал недоступен ни проискам соперничающих князей, ни половцев, ни западных соседей. О Романе слагались легенды и сказания. «Он стремился на поганых, как лев, сердит был, как рысь, губил их, как крокодил, перелетал земли их, как орел, и храбр он был, как тур, ревновал деду своему Мономаху». Важно заметить, что, подобно Андрею Боголюбскому и Всеволоду Юрьевичу, Роман украшал свою землю, укреплял города, возводил крепости.
Итак, к началу XIII века определился перевес Владимиро-Суздальского и Галицкого княжеств надо всеми другими, наметился упадок значения срединных княжений. Киевским столом распоряжался Всеволод, все попытки черниговских Ольговичей выдвинуть свой род в первые ряды оканчивались неудачей. Центростремительные силы побеждали на крайнем севере Русской земли и на крайнем юге. Роман и Всеволод пока уживались, но скоро должно было стать тесно двум медведям в одной берлоге. Оба, хотя и разными путями, стремились к усилению княжеской власти, к расширению сферы своего влияния на Руси. Всеволод уже смотрел на себя как на объединителя Русской земли.
Роман еще не смел говорить об этом открыто, несмотря на всю решительность и резкость своего характера. Однако планы такого рода у него были. Об этом свидетельствовали его устремления на берега Волхова, где он уже побывал князем-наместником и где имел влиятельных сторонников.
Отодвинутые на вторые места, приведенные в «подручные» княжеские роды ждали своего часа, чтобы затеять дележ уделов по старому порядку. Во многих областях Руси (в Галиче, в Чернигове) волновалось боярство, неспокойно было и в Новгороде. Только у Всеволода на суздальских землях борьба с засильем боярства уже осталась позади.
Академик Б. А. Рыбаков раскрыл источники могущества Всеволода, указал на ту силу, которая много позже помогла московским князьям, потомкам Юрьевичей, создать централизованное государство. «К этому времени, — пишет Б. А. Рыбаков, — создается еще одна сила, являвшаяся опорой княжеской власти, — дворянство, то есть служилый, военный слой, зависевший лично от князя, получавший за службу или земли во временное владение, или денежно-натуральную плату, или право сбора каких-то княжеских доходов, часть которых предназначалась самим сборщикам. Единого термина еще не было, но в эту категорию младших членов дружины и княжеских министериалов мы должны включить „детских“, „отроков“, „гридей“, „пасынков“, „милостников“, „мечников“, „вирников“, „биричей“, „тиунов“ и др. Одни из них были почти холопами, другие дослуживались до положения бояр; эта прослойка была многочисленной и разнообразной.
В судьбах этих людей многое зависело от их личных качеств, от случая, от щедрости или скупости князя. Они знали княжескую жизнь, несли дворцовую службу, воевали, судили, скакали гонцами в чужие земли, сопровождали посольства, объезжали далекие погосты за податями, закалывали из-за угла княжеских соперников, заковывали их в цепи, присутствовали на поединках, организовывали псовую и соколиную охоту, вели учет княжескому хозяйству, может быть, даже писали летописи. В мирное время им всем находилось дело в обширном княжестве, где государственное переплеталось с лично княжеским, домениальным, а во время войны они уже могли составить основное ядро княжеской рати, конницу „молоди“».
Многое сделал в этом направлении и князь Роман. Он продолжал «давить пчел», правда, эту программу своей внутренней политики ему так и не удалось довести до конца.
С трудом утверждалась центростремительная тенденция развития Русской земли, с трудом, пробиваясь сквозь удельную усобицу, межгородскую рознь, восстанавливалось единство Руси. В условиях соперничества Романа и Всеволода движение к централизации переживало новый кризис. Можно ли было вообще объединить тогда две равновеликие силы, действовавшие во имя схожих целей, но использовавшие притом разные средства? Видимо, никто не знал, как это сделать. Только смерть обоих князей могла в какой-то мере ослабить накал борьбы между двумя княжескими группировками, но не прекратить эту борьбу совсем.
Первым в 1205 году ушел из жизни Роман Мстиславич. Это незамедлительно ввергло Галицкую Русь в долголетнюю смуту, ибо удельный вес княжества определялся не только расстановкой политических сил, но и личностью князя, единовластие которого опиралось на его талант воителя и дружину; против боярской крамолы он хотя и боролся, но недостаточно успешно. Это обнаружилось сразу после его смерти.
Борьба центростремительных и центробежных сил продолжалась и после смерти князя Романа. Уже вскоре после этого события тенденцию централизации в русских землях рядом с князем Всеволодом стал представлять еще один влиятельный князь: выходец из смоленского княжеского дома Мстислав Удалой — сын смоленского князя Мстислава Ростиславича, правнук Мстислава Великого, князя киевского и новгородского. Участвуя в походах против половцев в 1193 и 1203 годах, успешно выполняя другие военные поручения смоленских князей, Мстислав Удалой рано приобрел репутацию искусного воителя, а вместе с тем и незаурядного политического деятеля.
Почувствовав поддержку антисуздальских сил в Русской земле, он смело стал претендовать на роль князя-наместника в Новгороде. При этом он явно рассчитывал использовать новгородцев для ослабления позиций суздальского князя Всеволода и усиления его политических противников в Русской земле.
В обстановке обострявшейся борьбы двух влиятельных княжеских домов — Всеволода и Мстислава — раскололось на два лагеря и новгородское боярство. Одна его часть ориентировалась по-прежнему на Всеволода (группировка посадника Михалки Степановича и его сына Твердислава), другая оказалась на стороне Мстислава Удалого (группировка всесильного тогда Дмитрия Мирошкинича). Неудивительно, что дальнейшее противоборство Всеволода и Мстислава тесно переплеталось с борьбой этих двух боярских группировок в Новгороде, со сменой князей-наместников на берегах Волхова.
Малолетний сын Всеволода Святослав, князь-наместник новгородский с 1199 года, видимо, не был реальным противовесом посаднику Дмитрию Мирошкиничу, в связи с чем Всеволод решил в 1205 году заменить Святослава девятнадцатилетним Константином. Отправляя старшего сына, Всеволод отмечал в особой декларации, что обладание Новгородом означает «старейшинство иметь княженью во всей Русской земли» и что пребывание на берегах Волхова обеспечивает утверждение старейшинства Константина не только среди братьев, но и во всей Русской земле.
Но, направляя своего сына со столь широкими политическими задачами в Новгород, Всеволод одновременно позаботился и о том, чтобы убрать с берегов Волхова весьма влиятельного противника суздальского правящего дома — посадника Дмитрия Мирошкинича. Так, во время похода на Рязань 1207 года Всеволод призвал новгородцев «любить только тех, кто им добр», в то же время «казнить тех, кто к ним зол». Этот призыв сыграл свою роль: новгородские сторонники Всеволода в 1207 году разгромили группировку Дмитрия Мирошкинича.