Входная дверь открывалась в фойе, где царила та звонкая тишина, которая обычно встречает посетителей музеев и картинных галерей. Посреди залы, залитый ярким светом ламп, помещался под стеклянным колпаком какой-то предмет. У двери во внутренние помещения здания застыли в карауле двое охранников; я принял их за охранников потому, что они были в форме.
Из глубины дома доносилось шарканье ног и слышались приглушенные голоса.
Мы приблизились к колпаку. Под ним находился тот самый кувшин, который показывал нам за обедом анахронианин! Я узнал его сразу, никакой другой воин не мог столь удрученно опираться на щит, никакое другое сломанное копье не могло выразить такого отчаяния от проигранной битвы.
Синтия, которая нагнулась к колпаку, чтобы получше рассмотреть кувшин, выпрямилась.
– То же самое клеймо, – проговорила она. – Взгляни.
– Ты уверена? Ведь ты не понимаешь по-гречески. Или понимаешь?
– Нет, не понимаю. Однако на клейме можно разобрать имя: Никостенес.
Значит, клеймо должно читаться так: «Никостенес изготовил меня».
– Он мог наделать таких кувшинов без счета, – возразил я. В меня словно вселился бес противоречия; я отказывался признать очевидное – что именно этот кувшин мы видели на буфете в доме Душелюба.
– Конечно, мог, – согласилась Синтия. – Наверное, он был прославленным мастером. Мне кажется, его кувшин был в своем роде шедевром.
Потому-то Душелюб и позаимствовал его для коллекции. Шедевры же неповторимы. Быть может, наш горшечник вылепил его для кого-то из великих современников…
– Например, для Душелюба.
– Может, и для него, – сказала Синтия.
Я так увлекся созерцанием кувшина, что не заметил подошедшего к нам охранника.
– Прошу прощения, – отчеканил он. – Вы, должно быть, Флетчер Карсон?
Расправив плечи, я поглядел на него.
– Да, – сказал я, – но откуда вам…
– А ваша спутница – мисс Лансинг?
– Верно.
– Соблаговолите следовать за мной.
– Подождите, – запротестовал я. – С какой стати?
– С вами хочет поговорить ваш старый друг.
– Что за чушь! – воскликнула Синтия. – У нас тут нет никаких друзей.
– Я вынужден повторить приглашение, – негромко произнес охранник.
– Не Душелюб же? – пробормотала Синтия.
– Человечек с лицом тряпичной куклы и перекошенным ртом? – справился я у охранника.
– Нет, – ответил он. – Ничуть не похоже.
Нам не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Он повел нас по длинному коридору, вдоль стен которого расставлены были столики с экспонатами, причем рядом с каждым из предметов лежала пояснительная табличка. Однако охранник шел быстрым шагом, так что возможности задержаться и оглядеться у меня не было. Подведя нас к ничем не примечательной двери, он постучал. Чей-то голос пригласил зайти. Он распахнул дверь, пропустил нас и закрыл ее за нами, сам оставшись снаружи.
Стоя у порога, мы разглядывали сидевшее за столом существо – не человека, а именно существо.
– Вот и вы, – сказало оно. – Долгонько же вы добирались. Я уже начал было опасаться, что вы не придете, что наш план пошел насмарку.
У существа была металлическая голова, прикрепленная к слабому, металлическому же подобию человеческого тела. С нами разговаривал робот, который, при всем при том, был ни капельки не похож на прежде виденных мною роботов. Он разительно отличался от Элмера, да и от любого другого нормального робота. Он представлял собой металлическую пародию на человека.
– Хватит морочить нам голову, – не выдержал я. – Охранник обещал нам встречу со старым другом. Позвольте спросить…
– Разумеется, – перебил меня робот. – Мы знакомы с вами давным-давно.
Вам трудно узнать меня, поскольку я существенно изменил свой внешний вид, но для вас я – все тот же Рамсей О'Гилликадди.
Я чуть было не расхохотался ему в лицо.
– Мистер О'Гилликадди, – проговорила Синтия, – ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Сколько было металлических волков?
– Ну, это просто, – заявил О'Гилликадди. – Их было трое. Элмер расправился с двумя, так что уцелел лишь один.
Он указал на кресла перед столом.
– Присаживайтесь. Вы убедились, что я – это я, и нам пора приступить к делу.
Мы сели.
– Я от души рад приветствовать вас, – сказал он. – Мы тщательно все продумали, и ошибки как будто быть не могло, но в темпоральных вопросах не застрахован никто. При мысли о том, что могло бы произойти, если бы вы не появились здесь, меня начинает бить дрожь. Хорошо, что вы не знаете того, что известно мне. Короче говоря, тут ничего бы не было, хотя, если рассуждать здраво…