— Ты трусливое, глупенькое существо, — ласково обратилась она к кукольнику. — Ну, покажи свои головки. Посмотри на меня. Ты пропустишь самое интересное.
Двенадцать часов спустя Несс все еще находился в состоянии глубокого шока.
— Что я ни делаю, он сворачивается еще больше, — пожаловалась Тила Луи. Все решили перекусить, но Тиле кусок в горло не шел. — Наверное, я что-то не так делаю.
— Ты все время говоришь ему о том, что тут происходит. Как раз этого и не нужно. Вообще, оставь его в покое, он не делает ничего плохого ни себе, ни нам. Когда будет нужно спасаться, он очнется. А сейчас пусть прячется в свое брюхо.
Тила неуверенно ходила по небольшой каюте. Хотела что-то сказать, но передумала. Наконец она выдавила:
— Боишься?
— Конечно.
— Я так и думала, — кивнула она головой. Через минуту Тила спросила:
— А почему Говорящий не боится?
С самого начала атаки кзин был все время чем-то занят: проверял вооружение, старался хоть как-то вычислить курс, время от времени он выдавал короткие, отрывистые команды.
— Я думаю, что он сильно испуган. Помнишь, как он отреагировал на картину розетки кукольников. Он боится, но никогда не позволит, чтобы кто-то об этом догадался.
Тила покачала головой.
— Не понимаю. На самом деле не понимаю! Почему все боятся, а я нет?
— Несс был прав, — попытался он объяснить ей. — До сих пор ты не встречалась ни с чем плохим, правда? Ты слишком счастлива, и что бы с тобой ни случилось, все хорошо кончается. Мы боимся боли, но ты с ней не встречалась.
— Это безумие! Очевидно, я никогда не ломала себе ног и рук, но ведь это никакое не счастье!
— Нет, счастье. Удача, счастье — просто статистика. Было бы удивительно, если бы среди сорока трех миллиардов людей Несс не нашел кого-нибудь вроде тебя. Знаешь, что он делал? Он определил группу людей, потомков тех, которые выигрывали в Лотерее Жизни.
— Ни и что?
— Он взял их под микроскоп и начал рассматривать. Этот в детстве сломал себе палец. Другой часто дерется, и его всегда бьют. У третьего плохой характер. Тот испытывал космические корабли и в одном полете сломал себе ноготь. И так далее. Понимаешь? Пока он не нашел человека, у которого никогда ничего подобного не случалось. Тебя. Независимо от того, сколько раз у тебя падал хлеб с маслом на пол, он всегда падал маслом вверх.
— Значит, это вопрос вероятности, — проговорила Тила задумчиво. — Но, Луи, здесь что-то не так. Например, я никогда не выигрывала в рулетку.
— Но никогда много и не проигрывала.
— Ну… нет.
— Вот это и нужно было Нессу.
— Ты говоришь, что я какой-то неправдоподобный неудачник.
— Ну совсем нет! Несс отбрасывал всех кандидатов, которым хоть что-то не удавалось, пока не напал на тебя. Ты как раз везунчик. Тебе везет. И Несс думает, что так будет всегда. А я считаю, что, когда ты в следующий раз бросишь монету, ты будешь иметь одинаковые со всеми шансы на выигрыш. Счастье не имеет памяти.
— Тила со вздохом села.
— Да, Несс ошибся во мне, я на этот раз не принесла вам счастье.
— Ничего, это пойдет ему на пользу.
Уголки ее губ задрожали.
— Давай проверим!
— Что?
— Закажи хлеб с маслом. Начнем кидать.
Черный прямоугольник заслонил часть голубой ленты Кольца. И он все время рос.
Луи нашел очки с поляризованными стеклами. Говорящий тоже надел очки.
Луи видел диск солнца в виде черного диска, окруженного ярко-оранжевой короной. Помещение корабля сильно нагрелось. Кондиционер выл из последних сил.
Тила открыла двери рубки и моментально захлопнула их, через минуту она вошла в поляризованных очках.
Прямоугольник казался огромной пустотой, как будто кто-то в этом месте стер мокрой тряпкой все белые точки звезд.
Шум кондиционера делал невозможным любой разговор.
«Каким образом и кому он отдает тепло?» — подумал Луи. Потом он понял, что кондиционер не отдавал, а накапливал тепло. Где-то внутри находилась точка, горячая, как звезда. И она увеличивалась с минуты на минуту.
Еще один повод для тревоги.
Черный прямоугольник заслонил уже половину Вселенной. Солнце тоже исчезло, и наступила темнота.
Часть корабля была раскалена добела. Это кондиционер выбрасывал накопленное тепло. Луи вздрогнул, как в кошмарном сне.
Вытье кондиционера внезапно затихло.
— Жаль, что от телескопа остался только экран, и мы уже ничего не увидим, — проронил Говорящий.
— А мы падаем на солнце?