— Нет. Полчаса мы будем в тени этого прямоугольника, а потом пройдем между солнцем и следующим прямоугольником.
Через некоторое время возник солнечный свет, включился кондиционер.
Луи внимательно вглядывался в следующий прямоугольник, когда внезапно ударила молния.
Ударила без предупреждения, как стрела, ослепляя всех страшным блеском, будто они оказались в самом сердце Вселенной. Корабль задрожал… невесомость… и свет погас. Луи начал протирать слезящиеся глаза.
— Что это было? — вскрикнула Тила.
Луи постепенно обретал зрение. Когда цветные пятна исчезли, он увидел, что Несс выставил одну голову, а Тила смотрит прямо на него.
Нет, не на него, а на что-то, находящееся за его плечами. Он обернулся.
Солнце выглядело ядерным кружком, намного меньшим, чем раньше… За время, которое они находились в статичном поле, солнце сильно уменьшилось. По-видимому, прошло несколько часов.
Снаружи что-то горело: тонкая, черная нить, окруженная бледно-фиолетовым светом. Один ее конец исчезал в солнце, другой где-то далеко впереди, слишком далеко, чтобы можно было увидеть.
Нить извивалась, подобно разрезанному червяку.
— Кажется, мы во что-то врезались, — спокойным голосом объявил Несс, как будто с самого начала контролировал ситуацию. — Говорящий, тебе надо выйти наружу. Надевай скафандр.
— Мы находимся в состоянии войны, — проговорил кзин.
— Руковожу я.
— Прекрасно. И что же ты намерен предпринять?
Кзин был настолько разумен, что не стал отвечать, как раз в это время он закончил готовить свой шарообразный скафандр.
Кзин взял один из скутеров — аппарат, напоминающий торпеду, с сидением для пилота.
Остальные с интересом разглядывали, как он маневрирует у черной нити. Вероятно, она уже немного остыла. Шарообразная фигура кзина вылезла из скутера и направилась к нити. Они слышали в динамике его учащенное дыхание. Через некоторое время послышалось удивленное фырканье, но Говорящий ничего не сказал. Кзин пребывал снаружи почти полчаса.
Когда он вернулся на корабль, все молча ждали, о чем он поведает.
— Она и на самом деле толщиной с паутину, — проговорил кзин. — Как видите, у меня остался только кусок хватателя.
И он показал инструмент. Его рукоятка была ровно срезана. Поверхность среза блестела, как зеркало.
— Когда я приблизился настолько, чтобы увидеть, какой она толщины, я случайно задел нить хватателем. Она прошла сквозь него, как сквозь масло. Я не почувствовал никакого сопротивления.
— То же самое сделал бы твой меч.
— Но меч сделан из проволоки, выдержанной в поле Слэйвера, и не может сгибаться. Эта… нить вьется, вы сами это видели.
— Это уже что-то новое. Что-то необычайно тонкое, легкое и прочное. Оно сохранило свою прочность при температуре плазмы… Совершенно новое. Но откуда она взялась?
— Подумай. Пролетая между прямоугольниками, мы на что-то наткнулись. Затем мы увидели нить, раскаленную до звездной температуры. Ясно, что мы наткнулись именно на нее, и нить нагрелась от удара. По-моему, можно считать, что она была натянута между прямоугольниками.
— Может быть и так. Но для чего она служила?
— Об этом можно только предполагать. Строители Кольца поместили черные прямоугольники на околосолнечной орбите затем, чтобы на внутренней поверхности Кольца был цикл день-ночь… Для этого Кольцо должно находиться в заранее рассчитанном положении. Например, им нельзя повернуться к звезде ребром. Чтобы это исключить, они связали все прямоугольники нитью в одну цепь. А затем придали этой цепи скорость большую, чем орбитальная, чтобы нить все время находилась в натяжении.
— Нам необходима эта нить, — проговорил Луи. — Трудно даже представить все возможности ее применения.
— Я не смог бы отрезать даже кусочек.
— В результате удара наш курс, вероятно, изменился, — прервал их кукольник… — Это можно как-нибудь определить?
Все промолчали.
— Мы можем выйти из плоскости Кольца, но это столкновение забрало часть нашей энергии и скорости. Возможно, мы навсегда останемся пленниками орбиты этой звезды, — горевал кукольник. — Тила, твое счастье изменило тебе.
Она пожала плечами.
— Я никогда и не утверждала, что являюсь талисманом.
— Это вина Наилучше-Спрятанного. Если бы он был тут, уж я бы ему сказал!..
Этим вечером ужинали они как-то торжественно. Это был их последний ужин на корабле. Тила Браун, одетая в развевающееся черно-оранжевое платье, которое весило не более нескольких граммов, была прекрасна.