— Она останется со мной, пока ты комплектуешь экипаж.
— Зачем?
Луис и сам задумывался над этим.
Это имело мало общего с Паулой Черенков. С тех пор Луис слишком изменился. Кроме того, он не имел обыкновения подбирать себе женщин, похожих друг на друга.
Это правда, что спальни были предназначены для двоих, а не для одного… но ведь на приеме были и другие девушки. Правда, не такие красивые, как Тила. Неужели старый мудрый Луис попался на одну красоту?
В этих неглубоких серебряных глазах было что-то большее, чем просто красота. Что-то гораздо более сложное.
— Чтобы не совершить акта чужеложества, — сказал Луис By. Он помнил, что говорит с чужаком, который не в состоянии понять подобные сложные, исключительно человеческие проблемы. Только теперь он заметил, что кукольник еще дрожит всем телом. — Пойдем в кабинет, — добавил он. — Он под землей, и можно не бояться метеоритов.
Когда кукольник ушел, Луис отправился искать Тилу. Он нашел ее в библиотеке, она сидела перед читником и меняла страницы в темпе, головокружительном даже для владеющих искусством быстрого чтения.
— Привет, — сказала она. — Как чувствует себя наш двухголовый друг?
— Испуган до потери сознания. А я страшно устал. Нелегко давать психиатрические советы кукольнику Пирсона.
Тила явно повеселела.
— Расскажи мне о сексуальной жизни кукольников! — попросила она.
— Я знаю только, что у Несса нет разрешения на потомство, и это здорово мучает его. Можно подумать, что отсутствие такого разрешения — единственная помеха. Ничего больше мне не удалось у него узнать. Мне очень жаль.
— В таком случае, о чем вы разговаривали?
Луис махнул рукой.
— Триста лет страха — столько времени Несс находится в нашей части Космоса. Он почти не помнит планету кукольников. Мне кажется, за эти триста лет он ни на секунду не переставал бояться.
Луис тяжело опустился в массирующее кресло. Попытки понять совершенно чужие проблемы утомили его и исчерпали все резервы воображения.
— А что делала ты? Что ты читаешь?
— О взрыве ядра Галактики, — ответила Тила, указывая на экран читника.
На нем виднелись звезды, мириады звезд, сгруппированных в облака, полосы и туманности. Их было так много, что нигде не было видно черноты космоса.
Именно так выглядело ядро Галактики диаметром в пять тысяч световых лет, шаровое скопление звезд на самой оси галактического водоворота. Туда добралось только одно живое существо двести лет назад на борту экспериментального корабля кукольников. Звезды были красные, голубые и зеленые, самые крупные и яркие — красные. В самом центре снимка было ослепительно белое пятно: на нем можно было различить области тени и блеска, но даже эти тени светили во много раз ярче, чем самые яркие из окружающих их звезд.
— Именно для этого вам нужен корабль кукольников, правда?
— Да.
— Как это случилось?
— Звезды находятся слишком близко друг к другу, — ответил Луис. — В среднем в половине светового года. Чем ближе к центру, тем плотнее. В ядре они уже так близко, что греют друг друга, а разогретые — ярче светят и быстрее стареют. Десять тысяч лет назад все звезды ядра оказались на грани превращения в Новые, и одна из них взорвалась. Выделилось огромное количество тепла и излучения, окружающие звезды все это поглотили, и некоторые из них взорвались. Скажем, три. Выделившееся тепло разогрело следующие, и началась цепная реакция, которую уже ничто не могло остановить. Это белое пятно — Сверхновая. Если хочешь, немного дальше можно найти описывающую все это математику.
— Нет, спасибо. — Как он и ожидал, она отказалась.
— Теперь уже, наверное, все кончилось?
— Да. Свет, запечатленный на снимке, очень стар, хотя еще не добрался до этой части галактики. Цепная реакция должна была закончиться около десяти тысяч лет назад.
— Так в чем же дело?
— В излучении. Быстрые частицы, любые, какие хочешь.
Расслабляющий массаж постепенно начинал действовать. Луис втиснулся поглубже в бесформенную глыбу кресла:
— Известный Космос — это маленький шарик, полный звезд, удаленный от оси Галактики на тридцать три тысячи световых лет. Реакция началась более десяти тысяч лет назад, а это значит, что волна дойдет до нас примерно через двадцать тысяч лет. Верно?
— Да.
— А волна эта не что иное, как всевозможные виды излучения.