Где-то далеко позади осталось звездное скопление примерно в семьдесят световых лет в поперечнике – маленький и очень далекий Известный космос.
Попытаться обнаружить флот не имело никакого смысла – Луис даже не знал, что именно искать. Он пошел будить Несса.
Уцепившись зубами за скобу для упражнений, Несс заглянул через плечо Луиса и сказал:
– Мне нужны определенные звезды в качестве ориентира. Вот этот бело-зеленый гигант помести в центр и выведи на экран…
В пилотской кабине было тесно. Луис сгорбился над приборной панелью, охраняя кнопки от неосторожных копыт кукольника.
– …спектральный анализ… так, теперь желто-голубую двойную на шестьдесят градусов… Есть. Разворачивай на триста сорок восемь – семьдесят два.
– Несс, что мы, собственно, ищем? Скопление плазменных выхлопов? Нет, у вас же инерционные двигатели.
– Воспользуйся телескопом. Увидишь – поймешь.
На экране была россыпь безымянных звезд. Луис прибавлял увеличение, пока…
– Пять точек по углам пентагона. Верно?
– Это и есть наша цель.
– Хорошо. Проверим расстояние… Невмирс! Что-то не так, Несс. Они слишком далеко.
Комментариев не последовало.
– Это не могут быть корабли, даже если дальномер не работает. Флот кукольников должен перемещаться со скоростью чуть меньше световой. Мы бы заметили движение.
В вершинах правильного пятиугольника располагались тусклые звезды. Расстояние до них составляло одну пятую светового года. Их почти невозможно было различить невооруженным глазом, но при текущем увеличении телескопа они вполне могли быть полноразмерными планетами. Одна из них казалась чуть менее голубой и чуть более тусклой, чем остальные.
Розетта Клемперера. До чего же странно.
Берем три или больше объектов равной массы, помещаем их в вершины равностороннего многоугольника и придаем им равную угловую скорость вокруг их центра масс. Подобная фигура находится в состоянии устойчивого равновесия. Гравитационная система. Орбиты объектов могут быть круговыми или эллиптическими. В центре масс может находиться еще один объект, или центр будет пуст – не важно. Фигура устойчива, словно пара точек Лагранжа. Есть несколько простых способов, с помощью которых объект может быть захвачен точкой Лагранжа; в качестве примера – троянские астероиды Юпитера. Но не существует ни одного простого способа, чтобы пять объектов могли случайно образовать розетту Клемперера.
– Потрясающе, – проговорил Луис. – Даже уникально. Еще никто и никогда не находил розетту Клемперера…
Он замолчал. Что могло освещать эти объекты здесь, между звезд?
– Нет, Несс, ни за что не поверю. За какого идиота ты меня принимаешь?
– Во что не поверишь?
– Невмирс, сам прекрасно знаешь во что!
– Как тебе угодно. Это наша цель, Луис. Если приблизимся, к нам вылетят навстречу.
И действительно, вскоре к ним направился корабль. У него был корпус третьей модели – цилиндр с закругленными краями и плоским брюхом, кричаще розовый, без иллюминаторов. Отсутствовали и сопла двигателей, – видимо, использовались инерционные приводы, как в разработках людей, ну или нечто более совершенное.
Несс распорядился, чтобы Луис ничего не предпринимал, предоставив совершать все маневры другому кораблю. «Рискованной ставке» с ее плазменными двигателями потребовалось бы несколько месяцев, чтобы уравнять скорость с флотом кукольников. Корабль кукольников проделал это меньше чем за час, возникнув из небытия рядом со «Ставкой». В сторону ее шлюза уже тянулся похожий на стеклянную змею переходной туннель.
С высадкой возникала проблема – чтобы сразу освободить из стазисного поля всю команду, не хватало места. И, что важнее, для Говорящего это был последний шанс завладеть кораблем.
– Луис, по-твоему, кзин послушается моего таспа? – спросил Несс.
– Нет. Думаю, он рискнет еще раз и попытается похитить корабль. Лучше сделаем так…
Они отсоединили панель управления от плазменных двигателей «Рискованной ставки». Кзин с легкостью мог бы все исправить, будь у него хоть немного времени и свойственной любому механику интуиции. Но времени у него не было…
Луис посмотрел на идущего по туннелю кукольника, который нес скафандр Говорящего. Несс шел, крепко зажмурив глаза, о чем можно было только сожалеть, поскольку вид открывался потрясающий.