Я медленно шёл, еле переставляя ноги, с тупым любопытством рассматривая город Панаму, в который я попал. До нападения пиратов Генри Моргана, это был уютный старый город, застроенный большими красивыми зданиями и множеством церквей.
На его окраине располагались несколько монастырей, поднимающих каменные стены над городом. Повсюду были видны следы мелких пожаров и грабежей. Тут и там бродили пираты, одетые, как будто в первые попавшиеся им тряпки, главное, чтобы они были максимально дорогими и яркими. И не важно, что этот кусок шёлковой ткани, сейчас украшающий его голову в виде банданы, или головного платка, когда-то был женским платьем.
Отовсюду слышались женские крики и мужские стенания. Но пленных мужчин почти не было видно, одни старики и дети. Англичане и немногочисленные французы, из которых и состояли пиратские команды, превратили церкви в тюрьмы, согнав туда женщин, детей и мужчин. А одну из церквей Панамы — в арсенал, и плевать им было на слово божье, на Христа и веру.
Как будто бы эти церкви не были посвящены тому же Богу, которому молились и они. Странно всё это, они действовали хуже османских турков, разрушивших Византийские святыни, и вели себя соответствующе. Внезапно, где-то недалеко за одним из красивых домов, взметнулся вверх огромный столб огня, а после донёсся грохот взрыва. Все пираты, бродившие в округе, немедленно бросились туда.
Я бы тоже хотел это сделать, но у меня не было сил, и я был под охраной. Между тем, о том, что происходило за ближайшим поворотом, мне предстояло узнать самому. На углу улочки, откуда раздалось эхо взрыва, появилось несколько оборванцев, именующих себя пиратами, они вынуждено отступали, отстреливаясь из мушкетов от кого-то, не видимого из-за здания.
Клубок яростного белого огня ударил в угол здания, пламя взметнулось вверх, завизжал один из пиратов, пытаясь стряхнуть с себя огонь, который охватил всю его одежду. Его товарищ, достав пистоль и отпустив мушкет, который он до этого держал, прицелился и нажал на спусковой крючок.
Грохнул выстрел, сноп разноцветного огня, больше похожего на бенгальский, вырвался из ствола пистоля. Пуля, взвизгнув высокими нотами, вырвалась вместе с искрами и улетела вперёд. Выстрел оказался точным, о чём свидетельствовал яростный вскрик, донёсшийся из скрытого от посторонних глаз переулка.
Но на этом бой не окончился. Из того же переулка вылетела небольшая искра, своим действием чем-то похожая на концентрированную кислоту. Попав на тело пирата, стрелявшего из пистоля, она прожгла его одежду, а потом добралась и до его тела, начиная прожигать его насквозь. Попала она точно в цель, и вскоре на землю уже рухнул труп, с прожжённым насквозь сердцем.
Оставшийся в живых подельник, на ходу сбивая с себя пламя, бросился бежать в нашу сторону, ему на помощь уже спешили с десяток пиратов, оказавшихся поблизости. Один из них стал звать на помощь расчёт небольшого шестифунтового фальконета, находившегося на краю площади.
Через пару минут из переулка, держась за простреленную грудь, вышел высокий испанец, в левой руке он сжимал какой-то предмет, который было трудно рассмотреть издалека. Бежавшие к нему пираты остановились, а потом, обнажив оружие, стали окружать его со всех сторон.
Расчёт фальконета, взяв своё небольшое орудие, стал подтаскивать его ближе к полю боя, очевидно, не надеясь, что остальные смогут победить внезапно напавшего на них мага. Так, в принципе, и оказалось. Грохнуло сразу несколько выстрелов. Пули, не успев толком разогнаться, направились к испанцу, но за мгновенье до этого, его тело окуталось дымчатой полупрозрачной пеленой, в которую и попали все выпущенные пули.
Эти жалкие кусочки свинца впились в барьер и осыпались вместе с ним. Предмет, который держал в левой руке испанец, искрошился и заструился у него сквозь пальцы бесполезным прахом. Грубо выругавшись, маг-артефактор полез в карман за следующим. Выудив дрожащей рукой следующий предмет, в виде золотого яблока, он сильно сжал его и проговорил скороговоркой несколько слов на незнакомом языке.
Из-под его пальцев стал лучиться свет. Набрав ослепительную яркость, он устремился навстречу бежавшим к нему пиратам, и успел коснуться двоих или троих своими лучами до того, как действие боевого артефакта закончилось. Увы, это было последнее, что смог сделать неизвестный храбрец. Один из пиратов подскочил к нему вплотную и, взмахнув своей абордажной саблей, отрубил ему голову. Кровь фонтаном брызнула из тела, залив всю мостовую ярко-алыми брызгами.