Вдалеке солнечными лучами заблистал дверной проём, и он прорвался сквозь невидимою преграду, годами удерживающую тьму. Упав на траву и повернув лицо к ласкающему лучами солнцу, вынул из чехла фляжку. Даже не скривившись, вылил остатки коньяка в рот и вытер рукой губы.
Его начало мелко трясти, а руки и вовсе затрусились, будто у алкаша. Такое бывает или на нервной почве, иле же после долгой драки. Карманы неудобно выпирали в стороны, и, вспомнив о просьбе Бусела, он принялся их выворачивать. Вместо дисков с Высоцким на траву посыпалась битая плитка и покрытые облупившейся краской ошмётки тряпок. Яростно сплюнув через левое плечо, герой поднялся на ноги, и, показав в сторону входа зажатый в локте кулак, поплёлся прочь.
Глава 29
Глава 29
Вернувшись в солдатский лагерь в аккурат к обеду, герой к своему великому разочарованию узнал, что смена, с которой он должен был отправиться назад в Южное, давно ушла. По-видимому, не сильно рассчитывали его дождаться. Опечаленного плохой новостью Давида сытно накормили тремя пайками, и не теряя времени, он пустился в обратный путь.
Дорога оказалась не из лёгких. Мало того, что он чуть не заблудился в хитро расходящихся тропинках, так ещё вдобавок ко всему пошёл сильный ливень. Сквозь гром и молнию слышалось подлое хихиканье, а кусты рядом подозрительно задрожали. Герой вспомнил сказку, которой в далёком детстве его пугала пожилая бабушка – соседка. Бабушка рассказывала о злом духе леса, лешем. Будто нечисть эта любит путать тропинки, загоняя бедных путников в топь.
Из дупла на него посмотрели два огромных жёлтых глаза с вертикальными зрачками, как у кошки. Герой обернулся кругом, перекрестился и плюнул через левое плечо. Что-то обиженно зашуршало в зарослях, и громко сопя, удалилось. Дождь усилился. Неведомое зверьё зарывалось в норы, шумно скребя землю когтистыми лапами.
Из земли понемногу начали выползать красные с белым дождевые черви. Огромный склизкий комок рухнул с ветки прямо перед ним. Покрытый слизью комок был около метра в длину. По сегментным кольцам то и дело ходили утолщения.
Герой обошёл слизня стороной, связываться с этой отвратительной хренью у него совсем не было желания. В паре десятков метров пронеслась небольшая стая облезлых долговязых собак. Не обращая на него никакого внимания, собаки пронеслись мимо, пугливо поджимая облезлые хвосты после каждого раската грома.
Один из слизней упал с дерева прямо на пробегающую под ним псину, и та, скуля, завалилась на бурлящую потоками воды землю. Собака попыталась встать, но на безобразном теле слизняка разверзлась широкая пасть, усеянная длинными усиками по бокам и толстым костным клювом посредине. Усики оставляли широкие раны на облезлой шкуре жертвы, глубоко погрузились вовнутрь, и слизняк, прильнув к боку жертвы, ломал её рёбра мощным клювом.
В вое жертвы послышалось боль и отчаянье. Стая, развернувшись, окружила попавшего в беду друга и принялась лаять на слизня. Скользкий хищник, прильнувший к своей добыче в смертоносном поцелуе, не обращая внимания на лай вгрызался всё глубже и глубже в податливую плоть. Псина замолотила лапами по земле, пытаясь вырваться, но её участь уже была решена. Кровь бурным потоком хлестала из ран и уносилась вместе с образовавшимся от ливня ручейком вниз по склону. Немного полаяв, стая отступила, оставив на произвол судьбы своего товарища.
Герой стал с опаской поглядывать вверх, страшась попасть в смертельную ловушку. Под ногами чавкало. Вода всё прибывала и прибывала. Оголодавшая по влаге земля, вдоволь насытившись, теперь не справлялась с таким количеством. На пути быстро образовывались ручьи, а на месте впадин и канав предательские лужи. В одну такую он попал. Насилу выкарабкавшись из муляки, он начал с отвращением отрывать от ног и паха присосавшихся к коже белых червей. Некоторые из этой пакости успели достаточно глубоко влезть под кожу и на глазах раздувались, становясь похожими на красные скользкие шары.
Отрывая их с кусками кожи и волос, герой почувствовал, как его что-то больно ужалило в шею. Прибив руками мелкую мушку, он обнаружил, что на месте укуса начинает быстро расти шишка. Матерясь и чертыхаясь, он припустил через лес, не разбирая дороги. Может, потому, что он перекрестился, или же из-за простого везения ему посчастливилось набрести именно на ту дорожку, по которой его вели бойцы. Повеселев, он стал более разумно выбирать маршрут, усилено напрягая память.