Павлов, хоть и улыбался, но было видно, как ему тяжело дался этот план. Его лицо сильно побледнело, появилась испарина на лбу, он сильно сжимал руки на руле, видимо чтобы не тряслись.
Казалось, что жизнь из него выходит ещё быстрее, чем раньше. Синие пятна на бледной коже сильно выделялись. Неприятные мысли закрались мне в голову.
«Он умирает… Он умрёт, а ты снова ничего не сможешь сделать. Снова всё сделал он, а ты просто стоял. На его месте должен быть ты. Ты должен умереть. Ты бесполезный и слабый», – сказал Голос.
– Нет! – выкрикнул я, не сразу поняв, что это было вслух. Я закрыл глаза, и сильно зажал уши руками. Я не сразу понял, что меня кто-то бьёт по плечу. Я открыл глаза. Павлов что-то говорил, и был сильно встревожен. Я убрал руки.
– Что с тобой происходит? Ты иногда кричишь непонятно из-за чего, разговариваешь о чём-то про себя. Я не понимаю…
– Извини, вспомнил тех детей, – соврал я. – Всё нормально. Много чего случилось, вот и лезут неприятные мысли, – и отвернулся.
– Ладно… – я понял по его голосу, что он ещё хотел что-то сказать, но лишь добавил: – Отдохни пока что.
Мы проехали молча около часа. Павлов пробовал включить радио, но все радиоволны были мертвы. В воздухе было какое-то напряжение.
Вдруг, Павлов резко упал лицом на руль, машину повело в сторону.
– Павлов! – крикнул я, и попытался перехватить руль, как видел это много раз в фильмах, но это оказалось намного сложнее, и нас начало закидывать набок, мы полетели в кювет, и машина перевернулась. Я, подлетев и ударившись, потерял сознание.
Голова сильно болела, будто в неё вонзили стальной кол. Я попробовал открыть глаза, но сразу же резануло новой острой болью. Больше всего болел затылок. Правой рукой я вслепую провёл по затылку – там были мокрые волосы. Кое-как, превозмогая боль, я немного приоткрыл левый глаз, и посмотрел на трясущиеся пальцы – кровь.
Сейчас я плохо понимал, что произошло. Боль была сильной, и, чтобы собраться с мыслями, я закрыл глаз.
«Мы… что произошло? Вспоминай, Костя. Павлов потерял сознание, и мы перевернулись… Павлов? А что с ним?» – я снова открыл глаз и осмотрелся: Павлов, сидя уткнувшись окровавленной головой в руль, был без сознания. Машина стояла прямо, а мы были в небольшой пересохшей канаве. Каждый удар сердца отдавался в голове сильной болью, но надо было собраться с силами. Немного подташнивало, кружилась голова, но я, трясущейся рукой, попробовал привести в сознание Павлова – ничего не получилось.
– Блять… Павлов… – тихо сказал я, но ничего не происходило, сколько бы я его не пихал или бил в плечо – он всё так же сидел вниз головой, уткнувшись в руль.
Из мотора машины валил дым, и я понял, что нужно было быстрее что-то делать: на этой машине мы уже больше никуда не поедем, а звук падения мог привлечь восставших.
Я отстегнул ремень, открыл дверь. Попробовал выйти из машины, но ноги, подкосившись, не удержали, и я упал на землю. Кое-как, держась за корпус грузовика, я смог всё же встать. В боку тоже отдавало болью, но я не обращал на это внимания, понемногу продвигаясь вдоль машины к водительской двери.
Добравшись до водительской двери, я с силой её открыл, и принялся бить Павлова по щекам. Он слабо дышал, но не приходил в сознание.
– Павлов… Павлов! Вставай, блять! Ты, козлина, не смей тут помирать… – ругался я. Говорить тоже было больно, но эмоции разрывали – ругань сама лилась изнутри.
Я быстро осмотрелся – восставших пока ещё не было видно.
Через несколько минут, когда я уже почти потерял надежду, он поднял окровавленную голову, стоная от боли, и посмотрел на меня одним глазом:
– К… Костя? Что… произошло? – простонал Павлов.
Я обрадовался, но приступ головокружения подкосил ноги, заставив меня упасть на колени.
– Мы… ты резко отключился… машину повело в сторону… и… она ушла в канаву, – тихо сказал я, обессилев.
– Блять… – тихо ругнулся Павлов.
– Что? – я поднял глаза и увидел, что из его бока торчал небольшой кусок железного каркаса сидения, а кровь, растворяясь в одежде, вытекала вниз. Единственное, что я смог – одними губами, беззвучно, повторить «Что?».
«Нет… Нет! Не снова!» – подумал я, и тело парализовало.
– Костя… – тихо сказал Павлов. Он резко дёрнул рукой и ударил меня по лицу. Я упал, и сквозь слёзы посмотрел на него. – Успокойся… Возьми себя в руки…
– Нет! Лжец!.. – крикнул я, и сразу же об этом пожалел. В следующую секунду дикая боль пронзила голову, и я упал, обхватив голову. Боль была адская, но она меня отрезвила. Я тихо продолжил: – Ты ведь говорил, что всё будет хорошо. Я ведь думал, что всё будет хорошо…