– Будьте людьми, пожалуйста… У нас уже неделю ничего не было!
– Что такое? – спросил я, когда подошёл.
– Не твоё дело, – ответил Дима. – Толик, что делать будем?
– Уведите малого отсюда сначала, – сказал Толик размеренно и монотонно, даже не посмотрев в мою сторону. – Сейчас разберёмся.
Дима развернулся и схватил меня за руку, потянув к выходу:
– Пойдём.
– Я никуда не пойду.
– Пойдём, – напряжённо повторил он, резко дёрнув меня. Я одёрнул руку обратно. Дима с некоторой злостью посмотрел мне в лицо. – Не выёбывайся, малой. Идём по-хорошему.
– А то что? – спросил я. Мужчина в белой куртке жалобно уставился на меня.
– Не выводи, – сказал он устало, пропустив мой вопрос, и резко вытянул на улицу, где швырнул вперёд, в снег – я не успел собраться и упал.
– Пусти! – я резко встал и толкнул его, но он даже не дёрнулся, и вместо этого ударил меня в живот, от чего воздух из лёгких мигом вылетел, и я снова упал.
– Иди, в машину сядь, успокойся, – говорил Дима сдержанным голосом.
– Сука… – простонал я, лёжа на земле. Кое-как удавалось дышать.
– Будем считать, что я не услышал, – резким движением он поднял меня железной хваткой и повёл к машине. Я плёлся рядом – не было сил сопротивляться.
– Пусти меня туда, – сказал я тихо, когда он открыл дверь, чтобы запустить меня внутрь.
– Сиди в машине, Рембо комнатный. Не кипешуй – они просто перетрут, и всё.
Я медленно потянулся к рюкзаку, где лежал пистолет.
– И рюкзак мне отдай, – добавил Дима, замечая моё действие. – Не хочу, чтобы ты хуйню наделал.
– Ничего я не сделаю…
– Рюкзак, – повторил он уже более грозно, протягивая руку. Я понял, что это не шутки, и что лучше выполнить требование. Поэтому сбросил рюкзак и передал ему. Затем влез в машину. Заметил, что чуть дальше стояла небольшая серая легковушка.
Прошло несколько минут – я всё это время нервно поглядывал то на часы, то на вход, откуда ещё никто не вышел до сих пор. Из другой машины только один раз женщина выходила, но сразу же возвращалась.
Спустя пятнадцать минут раздался тихий выстрел.
– Что это? – спросил я, потянувшись к двери.
– Сиди, – всё так же напряжённо приказал Дима.
– Ты же слышал – там стреляли!
– Сиди. Успокойся. Сейчас выйдут – и разберёмся, – при этих словах Дима достал измятую пачку из внутреннего кармана своего чёрного пуховика, и зажигалку. Затем вытянул сигарету, взял её в рот и поджёг, нажав на кнопку зажигалки и вызвав огонёк.
«Не сопротивляйся. Лучше сиди спокойно», – сказал Голос. И я послушно сидел.
Минуты тянулись медленно, будто часы. Но спустя ещё минут десять вышел Кирилл, держа в руках большой ящик. Дима резко вылез из машины, и побежал открывать багажник. За Кириллом вышел Толик с огромной упаковкой, в которых обычно перевозят крупы или макароны.
– Ну что там? – спросил Дима.
– Всё нормально, – тихо ответил Кирилл. Он погрузил ящик и побежал обратно. Толик, как погрузил, тоже вернулся. Таким образом, они ещё по четыре раза сходили, а затем сели в машину. Мужчина в белой куртке так и не вышел.
– Что там произошло? – спросил я.
– Ничего, – ответил Толик.
– Я слышал выстрел! – возразил я.
– Мы восставшего грохнули, понятно? – ответил он резко. Я замолчал – он мне врал, потому что там всё было чисто. Но я понимал, что узнать правду сейчас всё равно не выйдет.
«Ты отлично знаешь, что произошло там внутри, и просто так это допустишь? Ты же у нас защитник справедливости в мире, который живёт по правилам джунглей – как так? Будешь мириться? Вот так спокойно?» – спросил Голос. Я не мог ему ответить.
А что я мог вообще сделать сейчас? Уже ничего не сделаешь – только глупая смерть…
«Вот видишь. Это и есть вся твоя справедливость. Одна близкая девочка оказалась важнее, чем двое незнакомых людей».
Толик сел в машину, завёл двигатель. Кирилл тоже залез. Через несколько секунд машина, развернувшись, поехала обратно.
Мы отдалялись, а я смотрел в окно на двери магазина. Лишь только из машины выбралась женщина, когда мы отъехали, и бросилась к дверям, но дальше я не успел увидеть – мы повернули на трассу. Крувир оставался позади, вместе с тем, что произошло в магазине. Мы ехали молча, только звук мотора разрезал густое пространство.
«Он им ничего не сделал…»
Мы приехали в лагерь когда уже почти стемнело. Меня мутило, ноги дрожали. Мне было страшно. За себя, за Кристину. И вот теперь, когда мы приехали обратно, страх усилился, потому что ощущал себя загнанным в ловушку.
«Если они так с ним, то почему с нами так не смогут?.. Нужно бежать, но куда?.. А если они уже?..»