- Олег Иванович, - обратился я к мусору с воспитательного отдела, - зачем мне ехать? Я ведь все равно не задействован, зачем мне эти напряги да шмоны?
- А ты задействуй себя. Список уже утвержден, значит, поедешь и будешь петь заключительную песню, вместе со всеми.
Концерт этот был так называемой гуманной акцией, показухой, одним словом. По сценарию .это должно было выглядеть так: самых лучших и артистичных зеков вывозят в вольный Дом Культуры, где они выступают для Губернатора. А в конце программы нескольких из этих зеков освобождают условно-досрочно и отпускают домой прямо со сцены. Но так как наш закон не предусматривает освобождение в домах культуры, в нашей колонии отобрали пять счастливчиков, которым оставалось до конца срока несколько месяцев, и отправили их дела на рассмотрение в суд. Единственным человеком, который оставлял на этом концерте больше года от своего срока, был Леха Иванов. Леха – парень не промах, о чем я уже упоминал. Он пошел ва-банк. Мы замутили так, что он был задействован во всех номерах в качестве клавишника. И в тот момент, когда до концерта оставалось несколько дней, Леха пошел к Хозяину и выдвинул ультиматум: или его освобождают с концерта, или он на него не поедет.
- Закрывайте меня хоть в ШИЗО до конца срока, все равно не поеду. А силой отвезете – играть не буду.
В любой другой ситуации такая выходка ему бы очень дорого обошлась, но не в этот раз… Все-таки губернатор. Скандала и провала Хозяину не хотелось, а учить и репетировать Лехины партии кому-то другому было уже поздно. Вот и пошел наш начальник на это условие и дал согласие на освобождение. Ровно за день до концерта в зону приехал суд и постановил освободить пятерых счастливчиков условно-досрочно с вручением справок об освобождении в концертном зале.
30 января 2004 года – день концерта. В клубе ажиотаж: грузят аппаратуру в машину, гладят вещи, наряжаются. Каждый десять минут мусора пересчитывают участников по списку. Скоро этап. Из клуба нас никуда не выпускают. И тут прибегает козел:
- Соломин есть?
- Да, тут я, - отвечаю.
- Тебя на свиданку.
- Никаких свиданок, - перебивает мусор, - он заказан на этап.
«Интересно, кто ко мне приехал? Мать не могла. А больше и некому. Да и вообще, кто попрется в такой мороз? Ошиблись фамилией, наверное, » - успокоил себя я.
А мороз, и правда, был жесткий – градусов тридцать пять ниже нуля. И вот подгоняют несколько автозаков, и мы загружаемся.
- Ебаный в рот!
- Они че, охуели?
- Сука, как же холодно-то!
- Пацаны, да у нас тут жопы к лавочкам попримерзают, - вопили зеки, испытав гостеприимство автозака.
Нас загнали в такие автозаки, в которых было холоднее, чем на улице. А одеты мы были очень легко. У каждого под фуфайкой была шелковая белая рубашечка, одетая на голое тело. Ехали мы около часа. Разговаривать уже никто не мог, так как губы слиплись от мороза. Наши задницы, и вправду, примерзли к лавкам, и всем жутко хотелось ссать. После того, как приехали, желаемое облегчение накрылось, потому что мусора долго не могли решить, как нас выводить и сопровождать в клуб. Прошел еще один час. Когда я услышал команду «Пошел!», ноги мои еле двигались, меня заластали под руки два омоновца и потащили в клуб через черный ход. Всех нас собрали в какой-то большой комнате и велели ждать. Позже в эту же комнату привели всех зеков из других зон. Мусора сделали нам объявление следующего характера: «Внимание, осужденные! Объект находится под усиленной охраной. Никаких действий не принимать, все передвижения строго по нашей команде. Для выступления вас будет сопровождать на сцену Дома Культуры специальный конвой. Находясь на сцене, помните, что передвигаться вы можете только в ее пределах. Любая попытка покинуть сцену или шагнуть в зал на расстояние, превышающее метр, - стрельба без предупреждения. На каждого из вас приходится по пять бойцов ОМОНа. Так что делайте выводы. Всем понятно?»
- Гражданин начальник! А поссать? А покурить? – посыпалось с разных сторон.
- Все будет: и поссать, и покурить, и даже пожрать вам привезут. Сидите, главное, смирно и не дергайтесь.
Когда до меня дошла очередь поссать, я был обрадован особым вниманием, проявленным к моей персоне. На выходе из этой комнаты меня взяли под руки двое омоновцев и сказали мусору, который сидел за тут же сооруженным постом, что Соломин идет ссать. Тот записал время и передал куда-то по рации:
- Соломин идет ссать, - на что из рации донеслось: «Принимаем!»
Возле туалета был еще один пост. Там, встретив меня, мусор передал по рации: «Принял Соломина». А когда я сделал свое дело: «Соломин поссал, идет назад – принимай!»
«Вот цирк, - угорал я. – Соломин соизволил поссать, отведите-с. Ха!»
Когда начался концерт, участников каждого номера выдергивали по тому же сценарию. Только зазывали по рации: «Номер «Валенки». Через три минуты выводи Пупкина, Шмупкина и Федькина, и так же после номера. Концерт шел, а я сидел в комнате и жрал пирожки, которые привезли нам вместо обеда. Когда объявили общий выход, нам всем в руки дали воздушные шарики и выперли на сцену. Мы встали огромным полукругом и запели песню про Саратов: «Саратов, Волга плещет волной…» И тут я увидел во втором ряду зала моих лучших друзей Димку и Тоньку. Диман махал мне рукой, а Тонька плакала. И это был не глюк, это в натуре были мои близкие, которые приехали из Печоры - из такой перди, чтобы увидеться со мной! А я стою тут, как мудак, в белой рубашке, с шариками и пою песню про Саратов. Димка, мой лучший друг, с которым мы прошли огонь и воду, с которым играли панк-рок, который знал меня как оголтелого распиздяя, сидел и охуевал над тем, что происходило. На моих глазах выступили слезы. Я не видел этих людей четыре года. Ебаный в рот! Ну как же так? Песня закончилась, нас увели со сцены. Обратную дорогу в зону я не помню – у меня был шок.
- Да ладно, Юрок, не загоняйся ты так, - успокаивал меня Мишаня, - ну приехал друган твой, обломался со свиданкой, так на концерт зато приехал. Что ты переживаешь, завтра, значит, жди, на свиданку закажут.
- Бля, Мишань, ты только прикинь, он с севера первый раз за срок ко мне выбрался, а тут этот мудацкий концерт! Что он там хорошего увидел? Что из Юры сделали мудака? Пиздец просто какой-то!
- Ладно, остынь, завтра все образумится.
На следующий день я с самого утра одел самые свои козырные шмотки и стал ждать. Диман, друг, приехал все-таки! Неужели я сегодня смогу с ним поговорить? А Тонька. Она ведь мне как сестренка! Ну когда же уже дернут на свиданку?
Только после команды «Отбой» я перестал ждать, что меня вызовут, и я увижу друзей. «Ну почему?! Почему мне так не везет? – терзал себя я. - На хера они замутили этот концерт именно в этот день?».
Через несколько дней я случайно наткнулся в зоне на Неведова, который рассказал мне о том, что в день концерта ко мне ломился какой-то парень и называл себя моим братом. Но так как я уже был заказан на этап, этому парню дали пригласительные билеты на концерт.
- Борис Алексеевич, а почему Вы не сказали ему, что он может придти ко мне на следующий день?
- Он был проездом, он показывал билеты, когда просился на свидание. Они у него были на вечер того же дня.
- Почему же Вы мне тогда в клубе ничего не сказали?
- Не хотел потревожить твою психику перед таким важным выступлением. Сам понимаешь, Губернатор.
XXXI
Леха Иванов освободился, а вместо него председателем СКК поставили Ерему, который до этого был у Лехи секретарем. Сначала никаких изменений вроде не происходило, но спустя пару месяцев Ерема стал «закручивать гайки». Это был эгоистичный и самовлюбленный человек, который, получив власть, возомнил себя чуть ли не начальником колонии. Началось с того, что новый босс стал нам объяснять то, как мы должны работать, что играть, что петь и т.д. Ему не нравилось то, что все сценарии делались без его участия, и он решил расставить точки над «i».