- Вот, Юрка, - говорила она, - золотой ты парень, внучка моя в надежных руках останется, теперь и помирать не страшно.
- Ну зачем Вы так, баба Рая? Вы еще правнуков нянчить будете, рано в могилу-то собираться.
Правнуков бабуля не дождалась. Да и не было их, правнуков то. Похоронили, помянули, и началось то, чего бабушка, царствие ей небесное, никак не хотела бы видеть. Олеся начала чудить: то ей музыка моя не нравится, то друзья.
- Выбирай, - говорит, - или музыка или я!
С каждым днем наши отношения все больше сводились на нет. Как-то по зиме, я пришел домой под градусом. Она закатила мне очередной скандал, и настаивала на том, чтобы я убирался. На улице стояла ночь, было около сорока градусов мороза. На мои уговоры оставить меня до утра она не велась. В меня летели сковородки, скалки, и прочая кухонная утварь. По началу я был спокоен.
- Бля, ну что ты за человек такой? Я посплю в коридоре, а завтра уеду к матери, - я стал ложиться на пол.
- Убирайся сейчас же!!! – на меня вылился двухлитровый кувшин воды. Терпение моё подходило к концу.
- Что ты творишь?! Дай поспать, успокойся, иди лучше отдыхай, все равно психи твои беспонтовы.
- Нет, ты уйдешь сейчас! Ты уже достал меня… пидарас!
Мне пришлось дать ей пощечину.
- Руку на девушку поднял! Бей, бей, еще бей!!! – истерила тварь.
Я ударил еще. А как иначе? По-другому было нельзя. Она заслужила.
На меня завели уголовное дело, и с Олесей мы расстались. Суд приговорил меня к штрафу. Позже она умоляла меня вернуться, но я забил на все и уехал в Москву.
Спустя месяц мне позвонил Дима и сказал, что она живет с другим. В душе я пожелал ей удачи.
«Олеся стала блядью» - мне не жалко ее, мне стыдно перед бабушкой. Получается, что я ее обманул. Прости меня, баба Рая, если в этом есть моя вина.
- Юрок, хорош грузиться! Айда, чифирнем да похаваем. Глянь, какой пацаны стол замутили! Тебя одного ждем.
Отбросив все свои воспоминания, я пошел к пацанам за стол.
«Вот спасибо тебе, мамочка, дай Бог тебе здоровья». И мы дружно стали поглощать наивкуснейшие продукты.
Вскоре меня вывезли на закрытие дела.
- Вот, Юрий, это твое уголовное дело, - следователь положил передо мной толстую папку с бумагами. – Почитай, ознакомься.
Я стал читать. Суть обвинения излагалась следующим образом: якобы я такого-то числа такого-то года в состоянии алкогольного опьянения гулял с приятелями вблизи рядов торгующих палаток. Время было позднее, и мы «стреляли» у редких прохожих сигареты. Я доебался до пьяного мужика и, приняв его за неруся, стал бить руками и ногами. Тут следовало заключение судмедэксперта о нанесенных побоях. Мои приятели в показаниях излагали то, что они пытались меня остановить, но я стал им угрожать физической расправой, после чего они, испугавшись, стали повиноваться мне. Далее говорилось, что я заставил их помочь мне дотащить потерявшего сознание мужика в строящийся дом, который находился в метрах семистах от места избиения. Они повиновались и помогли мне. Дотащив до стройки, они якобы ретировались, но видели, как я, уже будучи один, занес этого дяденьку вглубь дома, и что было дальше, они не знают. Мне же вменялось то, что я, затащив этого клиента в подвал, побил его еще немножко, а потом кинул ему на шею фрагмент железобетонного оконного блока. Ну прямо Рембо какой-то!!
Дело было наполнено кучей всяческих экспертиз и следственных экспериментов, в которых я не участвовал. Оказывается, на моих вещах обнаружили кровь потерпевшего. Стоит оговориться, что вещи эти, изъятые при обыске в моей квартире, я не носил, наверное, года два. Они валялись в шкафу и были мне малы! На фотографиях следственных экспериментов красовался какой-то солдатик примерно моей комплекции, поднимающий деревянную балку.
- И что это за эксперимент такой? – поинтересовался я у следака. – Кто этот солдат и при чем тут эта деревяшка? И почему это идет как доказательство?
- Этот солдат подходит по твоим размерам, возрасту, весу и так далее. Балка – копия железобетонной плиты, которую ты кинул на потерпевшего. Исходя из этих документов видно, что ты был в силах поднять конструкцию такого размера.
- Нормально. А меня нельзя было позвать? И дать мне в руки ту самую плиту, чтобы я попытался ее поднять? При чем тут деревянная балка?
- Если бы мы предложили это сделать тебе, ты не смог бы отнестись к этому объективно и сказал бы, что она тяжелая, и ты не можешь ее поднять. А деревянная она, потому что сам фрагмент оконного блока куда-то исчез с места преступления. Думаю, это твоих рук дело. Вот мы его и заменили.
- Вы считаете, что я мог украсть кусок железобетонной конструкции, сидя в тюрьме? Вы хоть сами-то верите в то, что тут нагородили?
- Конечно, верю, Юра. И судья поверит. Не будь таким наивным. На твоем месте я бы лучше выбрал суд, где будет разбираться дело. У тебя есть выбор: либо суд обычный – судья и двое присяжных, либо суд из трех профессиональных судей, либо суд присяжных. От того, что ты выберешь, зависит многое. В частности, твой срок.
- Я буду с присяжными судиться.
- Зря. Это тебя в тюрьме научили? Если присяжные вынесут вердикт, что ты виновен – а они его вынесут – то судья даст тебе по максимуму – лет двадцать. А может и вышку впаять. Я предлагаю сделку: я могу убрать у тебя пункты из статьи и жестокости, хулиганстве и расовой неприязни, перебить ее со статьи 105-ой части второй на 105-ую часть первую. Эта статья всего лишь до пятнадцати лет предусматривает, и по ней можно будет судиться не в Москве, а здесь в городе. Я поговорю с судьей, ты раскаешься и получишь максимум десять лет. Если согласен, то я даже отпущу тебя под подписку о невыезде, и ты пойдешь домой, а на суд явишься по повестке. Ну что, заключаем сделку? Это в твоих же интересах.
«Ага. Заключаем. Что-то сделки какие-то нездоровые предлагаешь. Я сейчас соглашусь, значит, сознаюсь в мокрухе, вот тут-то вы меня со своим судьей и определите на все пятнадцать. Что-то побаиваешься ты, следователь, дело мое в Москву отправлять. Слепил-то ты его херово, вот и сделки теперь предлагаешь. А я ведь лох – щас, возьму и соглашусь! А тебя в звании повысят. За поимку страшного убийцы нациста-терминатора. Ну уж на хуй! Поеду в Москву».
- Нет, я уж лучше в Москве в тюрьме посижу, зато на суде присяжных изложу свою версию вменяемого мне преступления. Потерплю как-нибудь. Глядишь, люди порядочные окажутся, разберутся во всем да вас привлекут к ответственности за фальсификацию доказательств.
- А ты, оказывается, далеко не дурак. Меня, конечно, никто привлекать не будет, а вот ты, может быть, даже и отмажешься. Бывают такие случаи. А если не получится у тебя доказать твою невиновность, то уедешь ты далеко и надолго. Значит, суд присяжных?
- Да.
- Ладно. Тогда будем прощаться, мне ты больше не понадобишься. Дело твое я отправляю в Московский облсуд. Кстати, к тебе тут мама твоего приятеля пришла. Хочешь с ней пообщаться? Позвать ее?
- Да пусть заходит.
В кабинет зашла мама Павла:
- Юра, здравствуй, мы все переживаем за тебя, мы знаем, что это не ты, - затараторила она, - Паша волнуется, привет передает.