Зачем? Утвердиться в собственных глазах? Все могу, чего захочу? Могу опять закурить, хотя уже лет пять, как бросил. Могу вот так просто купить бутылку водки. И выпить ее. Один. В абсолютном одиночестве.
Но пить не хотелось. В мастерской было темно, пыльно и очень запущено. Беспорядок достиг своего апогея.
Разумеется, тут же из-за холстов появилась Кристина в синем замызганном халате, на голове красная косынка. В руках веник с совком и ведро. И начала с озверением наводить чистоту и порядок.
— Настоящий джентльмен должен быть аккуратным и чистоплотным. Неаккуратный и нечистоплотный джентльмен все равно, что распущенная женщина! — каким-то незнакомым сварливым голосом нудила она. Но при этом загадочно улыбалась.
В синем халате и красной косынке она была похожа на девиц с плакатов тридцатых сороковых годов. Как заведенная мела, мела…. Мела во все пределы. Майк перестал усмехаться и довольно мрачно спросил:
— Почему ты меня бросила?
— Джентльмен не задает подобных вопросов, — не переставая орудовать веником и совком, надменно ответила она.
— Почему даже не позвонила? Ни разу?
Кристина на секунду оторвалась от наведения чистоты и показала ему язык.
Майк только тихо посмеялся и покачал головой. Кристина с ведром исчезла.
Телефоны дружно молчали. Объявили забастовку. Оба. И городской, и «Нокия».
Если женщина уходит, виноват мужчина. Какого дьявола! Почему всегда во всем виноваты мы? Мы — слабые, закомплексованные, болезненные существа. Особый вырождающийся вид. Плодиться из пробирок гораздо продуктивнее. И безопаснее. Это уже последнему идиоту ясно. Не то, что женщинам. У них там, говорят, дикие очереди за этим делом. А мы? Живем мало. И по большей части скверно. Стараемся, лезем из кожи вон, а толку?
Чего они все от нас хотят? Постоянно что-то требуют, требуют. Эти темноглазые. Еще кто-то из великих сказал, берегите мужчин! Берегут они нас? Хотя бы щадят? Хрен с маслом. Так и норовят затолкать каблуками в какую-нибудь щель. Чтоб ниже плинтуса. Чтоб сидели, и не высовывались.
Впрочем, так нам и надо. Одна надежда на клонирование. Может, при помощи этих штучек удастся человечеству произвести на свет из самих себя нечто более совершенное. Без комплексов, без недостатков, без уродства.
Когда депрессия достигла апогея и лень потным удавом сдавила руки, ноги, шею, Майк нашел в себе силы, поднялся с дивана, сел в машину и поехал по шоссе. Решил проверить свой загородный дом. На все лето он зачем-то, зачем и сам не знал, за символическую плату сдал его малознакомому приятелю с семьей.
Майк заглушил двигатель, вышел из машины и подошел к воротам. Те были наглухо закрыты. Когда он бывал здесь, ворота всегда держал распахнутыми настежь. Заходи, друзья-приятели! Мой дом самый гостеприимный в поселке. Всегда и для всех.
Теперь же за закрытыми воротами слышались визгливые детские голоса. Майк несколько раз дернул за ручку колокольчика, голоса стихли. Когда-то своими руками он прилаживал этот колокольчик полтора дня. Никак не мог добиться безупречной работы.
Ворота со скрипом приоткрылись, в щели показалась физиономия подростка лет десяти.
— Тебе чего? — спросил он.
— Позови кого-нибудь из родителей, — распорядился Майк.
— А ты кто?
— Дед Пихто! Живо давай! — повысил голос Майк.
Ворота закрылись, за ними послышался топот убегающих ног.
«Здравствуй, племя молодое, незнакомое!» — подумал Майк. «Я в его возрасте взрослым не тыкал».
Майк не узнал собственный дом. Вроде, все то, и в то же время, совершенно другое. Рыжий здоровенный кот лениво лазил по его креслам и дивану. Драл когтями ножки его любимого письменного стола. При этом нагло поглядывал на Майка. Мол, чего приперся? Тебя только здесь не хватало.
А когда Майк увидел в любимом камине обертки от конфет и какую-то промасленную тряпку, настроение вконец испортилось. Он тут лишний, чужой. Вокруг по саду бегали и пронзительно визжали дети.
Майк отказался обедать и, сославшись на крайнюю занятость, покинул свой загородный особняк. Выезжая из поселка, у него почему-то возникло глупое чувство, будто он уезжает отсюда, из своего загородного насиженного гнезда навсегда.
Суть была в том, что Кристина не вписывалась в интерьер его особняка. Майк не раз представлял себе картинку. Кристина в саду. Задумчиво и сосредоточенно бродит среди цветов. Бережно и нежно ухаживает за ними. Вокруг порхают бабочки, гудят деловые шмели.
Нет, никак не вписывалась Кристина в нынешнее состояние его загородного дома.